— Окэй, окэй, — сказал он. — Ю донт вонт. Ай гоу.[15]
Однако из зала ожидания не ушел и даже опять закурил сигарету.
Я снова привалился к отцовскому плечу и заснул. Мне приснилось, что я куда-то еду вместе с де Врисом. Он глотнул из термоса, а потом протянул его мне. Мне очень хотелось пить, и я тут же его осушил. Это был чай с ромом. Я еще никогда в жизни не пробовал ром. Он приятно щекотал нёбо и отдавал то ли медом, то ли шоколадом. Вдруг поезд резко остановился, я соскользнул с сиденья и упал на колени.
Я стоял на полу на коленях. Отец взял меня под мышки и посадил на скамейку. Потом стряхнул с моих штанов приклеившиеся окурки. Я сразу же снова заснул и проснулся, только когда до меня, словно издалека, донесся мамин голос.
— Да я же тебе уже объясняла, — доказывала она, — это все бесполезно. За такие деньги в центре города тебе даже собачью конуру не сдадут.
— А я хочу в собачью конуру! — заявил я.
— Тебя никто не спрашивал.
— Ну и что нам, по-твоему, делать?
— Так где же пансион этого человека из поезда?
Отец достал из кармана штанов визитную карточку.
— Кёйкенстраат, семнадцать. И где это, интересно?
— План города я раздобыла, — сказала мама.
Спустя почти час, после тряски в трамвае и утомительного марш-броска, мы стояли перед мрачноватым кирпичным зданием пансиона. Над звонком красовалась надпись «Беллен»,[16] и я невольно вспомнил о собачьей конуре.
Маме пришлось звонить трижды, и только потом дверь со скрипом отворилась. К нам вышла женщина лет шестидесяти, с бледным лицом и с сеткой на рыжевато-русых волосах. Она недружелюбно оглядела нас с головы до ног и произнесла что-то по-голландски.
— Мы бы хотели снять номер на двоих… с ребенком, — по-немецки сказала мама.
Женщина подняла брови и затрясла головой.
— Ик вехряйп у нит, — отрезала она.
— На двоих, с ребенком, — еще раз попыталась было мама.
— Ик вехряйп нит, ват у вилт.[17]
— Номер на двоих, дешевый, — повторила мама, показывая ей три пальца.
Женщина задвигала нижней челюстью, как будто что-то пережевывая, помолчала и снова окинула нас скептическим взглядом. По-моему, наше появление ее не озадачило и не насторожило, на самом деле, она даже наслаждалась этой ситуацией. Внезапно я догадался, что она прекрасно понимала каждое слово. Я почувствовал, что она над нами смеется. В ту же минуту, кажется, родители тоже догадались.
— Да она просто прикидывается, я вам точно говорю, — сказал отец по-русски. — Молчит, ничего не отвечает…
— А черт его знает… — Мама, по-моему, тоже была озадачена.
Тут хозяйка пансиона заулыбалась, взгляд у нее потеплел.