Обычно ближе к вечеру я еще выходил во двор поиграть с другими детьми, побродить по поселению или по старому центру. На окраине, обнесенный тройным рядом колючей проволоки, располагался армейский лагерь. Я любил смотреть, как армейские грузовики и джипы проезжают через контрольно-пропускной пункт мимо вооруженных до зубов часовых. Тут же среди гальки валялись старые каски и стреляные гильзы. Каску домой притащить мне, разумеется, никто бы не позволил. Зато коллекцию патронов я, как и другие ребята в нашем поселении, собрал что надо. Но сегодня оставлять отца одного мне не хотелось. В конце концов, я же обещал маме за ним присмотреть.
— Скоро я тебя отсюда увезу! — в очередной раз провозгласил отец. — В США, в Канаду или в Швецию — в какую-нибудь достойную страну, с этого восточного базара, от этих хамов!
Но я каждый день слышал об этих намерениях, поэтому особого значения им не придавал. Отец строил планы, мама работала и два раза в неделю ходила в Тель-Авиве на курсы иврита, и мы никуда и не торопились. Мне не хотелось снова уезжать.
Я доделал уроки, взглянул на часы, вернулся в гостиную и включил телевизор. Показывали вечерние новости.
— Странно, что мамы твоей еще нет, — пробормотал отец, устраиваясь рядом со мной на диване.
«О количестве погибших, — услышали мы голос дикторши, — точных сведений пока нет. Террорист пронес бомбу с часовым механизмом в полиэтиленовом пакете и оставил пакет под сиденьем, а потом вышел из автобуса, по всей вероятности, еще в Тель-Авиве».
— Опять? Господи, за что! — со вздохом протянул отец. Вид у него был раздраженный. — Этого еще не хватало!
На лице молодой дикторши, с праведным негодованием зачитывавшей текст сообщения, застыло выражение ужаса. Что ни слово — удар, что ни предложение — акция возмездия.
«Этот трусливый террористический акт, очередное испытание для нашего многострадального народа, произошел двадцать минут назад в автобусе, следовавшем по маршруту Тель-Авив — Ришон-ле-Сион — Реховот — Рамла».
Отец вскочил. Несколько мгновений он неподвижно стоял перед телевизором, обеими руками опираясь на крышку телевизора и не отводя глаз от экрана.
«Раненые доставлены в больницу Ришон-ле-Сиона. Справки о пострадавших по телефону…»
Постепенно до меня дошло. К горлу подкатила волна тошноты. Сердце билось уже не в груди, а, казалось, заполнило собой все тело и колотится уже в висках.
— Ты понял номер телефона? — закричал отец и забегал по комнате. — Эй! Я с тобой говорю! Какой номер?
Но я не то что номер понять, я слова вымолвить не мог.