. Но и никто не говорит о том, чтобы мы, солдаты, выполняя приказ и застав врага с оружием в руках, сеящего смерть и попирающего святыни, сделали вид, что ничего не происходит и отпустили его. Вооруженного врага нужно уничтожать, но о «планке», особенно русской «планке», забывать нельзя. Короче, ребята, шлемы долой.
Сначала Андрей, а потом все бойцы сняли боевые шлемы и подошли вслед за своим командиром под благословение стоящего в ожидании седовласого священника.
- Благословите, батюшка!...
Уже потом, через неделю, во время разбора полетов в штабе ГРУ ВМФ России, Андрей узнал, что при переходе от российского блокпоста к своим по группе безоружных грузинских спецназовцев с сопредельной территории был открыт прицельный огонь на поражение. Все были убиты...
...Андрей под шапкой открыл глаза. Отдых закончен, пора действовать. Действовать так, как предписывает долг русского офицера и совесть православного христианина.
«Русский офицер», - капитан третьего ранга Андрей Марченков чуть ли не вслух, как молитву, произнес это словосочетание.
Да, совсем скоро ему предстоит пережить, видимо, жесточайшие испытания, и сознание того, что он не просто воин, а именно русский офицер, давало силы.
Он вспомнил, как еще в кадетском корпусе седой учитель истории, капитан третьего ранга в отставке, рассказывал случай, произошедший во время Отечественной войны 1812 года.
Зима. Из русских и французских окопов, разделенных небольшим пространством поля, в обе стороны то и дело выкрикивались оскорбления и скабрезные шуточки. Вот в пылу словесной дуэли над позициями привстал лихой командир Денис Давыдов и начал упражняться в остроумных насмешках над противником. Наши солдаты смеялись и подзадоривали своего любимца, но вдруг на коне, совершенно не таясь возможных вражеских пуль, подскакал казацкий урядник и, грозно сверкая на Давыдова глазами, прокричал:
- Негоже так себя вести, ваше высокоблагородие, грех это великий! Битва - святое дело!
Вот как наши славные предки относились к войне. Война, говорили они, должна вестись не со злобой, а с гневом праведным.
Как русская знать тогда преклонялась перед просвещенной Европой, особенно Францией! Как было престижно разговаривать везде, даже в семьях, на французском языке! И как, с другой стороны, вела себя «просвещенная» французская армия: как мародерствовала и насильничала, как сеяла смерть и разрушения, как уничтожала все за собой при отступлении! И как потом в ужасе притихли-притаились парижане в ожидании неминуемой мести, когда русская армия вступила в столицу Франции. Но... не было мести. Наши солдаты, великодушные и спокойные, вели себя в высшей степени достойно и доброжелательно, по-православному, а офицеры даже аккуратно платили за ночлег и еду, хотя по логике могли легко брать всё силой и даром.