Звягин оторвал от экрана глаза, и неожиданно она увидела в них прежнее выражение преданности, любви и желания. Выражение, которое вот уже пять недель она искала, но не могла поймать в его хмуром взгляде.
— Танюша, иди сюда.
Она подошла к нему вплотную. Звягин, не вставая с кресла, обнял ее и прижал к себе.
— Пойми, мне было очень тяжело…
— Хорошо, Саша, конечно. Давай не будем об этом…
— В одной команде играем. — На лице Звягина появилась улыбка.
Таня поддержала шутливый тон и сказала:
— Да, и опять ты — мой командир. Теперь не только в семье. Можно сказать, что ты еще и выиграл.
— Посмотрим насчет выигрыша… Слушай, что депутаты говорят.
По телевизору передавали обсуждение вопроса, касавшегося подпольных производителей водки. Звягин отпустил Таню и тихонько зааплодировал:
— Браво, браво. Слышишь, Танечка? Теперь дело пойдет на лад. Прижмем сволочь…
— Ты-то здесь при чем? — Она искренне удивилась. Не тому, что Саша занимается водкой, а снова необъятности сферы, где хозяйничал Сумской. Не по собственной же инициативе Звягин влез в водочные дела? Он никогда с ними не пересекался. Там были свои хозяева, и хозяева очень сильные. Далеко не каждый мог работать с ними, а тем более вступать в конфликты.
— Все, дорогая моя, допрыгался. У меня в основном не компьютерный экспорт-импорт. Водочку-матушку возим, вот это я начал сейчас контролировать. На старости лет я, Танюша, начал праведно на страну работать. Избавлять ее от отравы, наводнять чистым, качественным продуктом. — Звягин смеялся. — Никакой уголовщины, все по закону. Яков Михайлович пристроил к честному общественно-полезному труду.
— А как же компьютеры?
— Ты что, не в курсе? Я разболтал военную тайну? Шучу, шучу. Это же вилами по воде писано. Те, кому надо, и так знают, чем я здесь занимаюсь. Вот, — он показал на мигающую лампочку телефона с предварительно выключенным, чтобы не мешал смотреть новости, звонком, — вот. Спорю, что по поводу водки беспокоят. Алло! Говорите! — Звягин замолчал, прислушиваясь к собеседнику.
Таня внимательно смотрела на его лицо, с которого мгновенно слетела улыбка. Теперь оно стало суровым, неподвижным, глаза наполнились холодом, губы сжались в узкую полоску. Она сосредоточилась на неслышном ей разговоре и следила за едва видимыми изменениями лица Звягина.
— Нет, господа, все остается в силе, — сказал он наконец в трубку. — Все, я сказал. К вам сейчас приедут. — Звягин закончил разговор, аккуратно положив еще бурлящую чьей-то сбивчивой речью трубку, и погладил себя обеими руками по лысой макушке.