– Руки на стол! – резко скомандовал Ардашев, красноречиво сопроводив слова поднятым на уровень глаз противника пистолетом. Васильчиков подчинился.
– Не беспокойтесь, Клим Пантелеевич, вам не придется стрелять. Я умею достойно проигрывать.
– Одного понять не могу. Ради чего вы столько людей загубили? Да и зачем вам все это?
– Скучно, знаете ли, жить без риска. А ведь любой риск требует вознаграждения. Вот я и придумал себе некий денежно-брильянтовый приз. Согласитесь, деньги – есть степень свободы и независимости от идиотов, а таковых, как вы знаете, в русской армии хоть отбавляй. А люди? Да нет, мне их совсем не жалко. Ведь каждый из них готов из черной зависти спалить усадьбу ближнего или поднять на вилы более трудолюбивого соседа только лишь за то, что он богаче, – глядя в окно, рассуждал Васильчиков.
– Удобная теория для душегубства. Казненный на днях фанатик-эсер, наверное, тоже прикрывался каким-нибудь учением… По-моему, эти революционеры молятся на некоего прусского коммуниста-утописта Маркса, прославлявшего так называемую диктатуру пролетариата, или, если хотите, узурпацию власти узким кругом лиц. Ну а вы, со своим циничным эгоизмом, тоже не особенно далеко от них ушли. Боюсь, штабс-ротмистр, и вас ждет все та же петля, что и Евсеева.
– Лучше уж быть повешенным, чем закончить жизнь никому не нужным, больным стариком в какой-нибудь нищей богадельне. А впрочем, Клим Пантелеевич, доказать мою вину вам будет совсем не просто. Да и улик, насколько я понимаю, у вас нет, – отпустил ядовитую усмешку офицер.
– Здесь позволю себе с вами согласиться. И в самом деле, у меня лично улик маловато, потому как главные доказательства находятся на вас самих. Вот взять хотя бы обожженную соляной кислотой вашу левую руку или высыпавшиеся из пузырька кусочки разноцветного обработанного стекла – прекрасно выполненная господином Дорштом имитация драгоценных камней, которые, как вам кажется, надежно спрятаны в тайнике. Чем не доказательства?
– Так, значит, понимая, что дни провизора сочтены, вы заранее оставили эти стекляшки в его квартире? Выходит, на живца ловили? – Васильчиков начал медленно привставать, и от негодования на скулах у него заходили ходуном желваки, а правый глаз стал бить нервный тик.
– Полноте стоять, господин офицер. Вы бы сели… Я сказал сесть, Васильчиков! – спокойным, но твердым голосом приказал Ардашев и для большей убедительности снова приставил ко лбу противника дуло пистолета. Офицер подчинился. – Я долго уговаривал Савелова вернуть драгоценности и предупреждал его об опасности… Да все напрасно, он меня не послушал. А что касается настоящих алмазов, то аптекарь все-таки вас обманул… Не досмотрели вы как следует его комнату, – говорил Ардашев, опуская браунинг.