Она смотрела на мертвых птенцов, и слезы вновь подкатывали к глазам. Она снова почувствовала себя бесконечно одинокой. Но никому об этом не сказала.
События этого утра выбили Фьямму из колеи. Она впервые в жизни опоздала на работу.
Первой в списке стояла в тот день Эстрелья. Но в приемной Фьямма ее не увидела. Это было странно. Прождав час, Фьямма позвонила ей на мобильный. Сначала долго шли гудки, потом она услышала автоответчик. Фьямма оставила Эстрелье сообщение и занялась следующей пациенткой.
Пациенток у Фьяммы было столько, что на личные дела времени у нее уже не оставалось. К тому же она была убеждена, что ее проблемы — ничто в сравнении с теми, рассказы о которых она выслушивает каждый день. Она так и не заметила, что их с Мартином отношения дали трещину. Что их брак на грани краха.
Шли дни. Мартин вконец запутался. И главное, никак не мог определить, какое же именно чувство испытывает к Фьямме. Эстрелье он не звонил — было стыдно за неудачу, которую он потерпел в ту ночь. Мартин чувствовал себя последним мерзавцем и хотел разобраться в себе, принять решение, прежде чем снова встретиться с Эстрельей. По утрам он приходил на работу все раньше и раньше. Бродил по редакции как неприкаянный. Рабочий кабинет стал для него убежищем. Только здесь он мог не притворяться, быть самим собой. Дома он избегал взглядов жены — ему чудилось в них подозрение и осуждение, хотя на самом деле в них была лишь любовь. Он вставал чуть свет, чтобы как можно скорее убежать из дому и укрыться в своем мире — мире печатных слов, где на столе вечно стоял остывший кофе, но где небо было всегда безоблачным и где всегда писалось легко и свободно. Мартину никогда так не хотелось быть самому себе хозяином, свободным, как те чайки, что казались белыми буквами на бесконечном синем листе неба. Он часто любовался ими в юности, когда еще мечтал стать поэтом.
Он начал письмо к Эстрелье. Чувства и мысли распирали его, он должен был их выплеснуть. Слова лились на бумагу водопадом. В них присутствовал здравый смысл и мудрость, их переполняли любовь и отчаяние. В этом водопаде были камни и пена, грохот потока и нежное журчание струй. Телефон звонил не переставая, но Мартин слышал только голос своего сердца. Он думал сердцем и чувствовал головой, и через два часа перед ним лежало самое прекрасное и самое мучительное признание в любви. Он вложил письмо в конверт, а конверт спрятал в ящик стола, заперев его на ключ. Потом, несколько успокоившись, занялся отбором материала для первой полосы и — узнав, что главного редактора весь день не будет, — написал передовицу. Такой искренней и честной передовицы в газете "Вердад" еще не было.