– Что случилось со столом?
Панда изобразил, будто роется в памяти.
– Э… а… пополнил поленницу.
– Ты избавился от своего любимого стола?
Он сжал челюсти и, слишком уж защищаясь, произнес:
– Зато какая польза – куча дров.
Это выбило Люси из колеи, но еще больше она пришла в замешательство, заметив, что кое-что тоже отсутствует.
– Что с твоей свиньей?
– Свиньей? – переспросил Панда так, словно отродясь не слышал такого слова.
– Маленький такой жирный парень, – резко напомнила она. – Лопочет по-французски.
– Да вот, избавился от кое-какого хлама, – пожал плечами Панда.
– От своей свиньи?
– Тебе что за забота? Ты вообще эту свинью ненавидела.
– Знаю, – усмехнулась Люси. – Но эта ненависть придавала цель моей жизни, а теперь не к чему придираться.
Панда оглядел ее и, вместо того чтобы ответить очередной колкостью, улыбнулся:
– Боже, ну ты и чумазая.
От его нежности у Люси сжалось сердце, и она сдалась.
– Прибереги эти штучки для того, на кого это действует. – И гордо зашагала к коридору.
Панда поплелся за ней.
– Я хочу, чтобы ты знала… я… беспокоюсь за тебя. Будет трудно не видеться с тобой. Не говорить с тобой.
Его грубоватое скупое признание просыпалось солью на ее открытые раны, и Люси резко обернулась:
– Не трахать меня?
– Не говори так.
– Что? Я неправильно употребляю это слово? – Люси выпятила в негодовании губу.
– Послушай, я знаю, что разозлил тебя тогда на пляже, но… Что мне было сказать? Будь я другим человеком…
– Прекрати сейчас же, – задрала она подбородок. – Я уже списала тебя со счетов. Так что не трать напрасно слова.
– Ты была в уязвимом положении все лето, и я воспользовался ситуацией.
– Так вот что ты думаешь? – Она ни за что не позволит ему растоптать ее гордость. Люси налетела на него: – Уж поверь мне, Патрик, в наш дешевый романчик я вляпалась с открытыми глазами.
Но он это так не оставил.
– Я детройтский работяга, Люси. А ты американская королевская кровь. Я слишком через многое прошел. Ты для меня чересчур хороша.
– Да пойми же, – фыркнула она. – Ребенком, потом копом ты прошел через ад, потому и избегаешь любых осложнений в жизни.
– Неправда.
– Еще какая правда. – Ей бы заткнуться, но Люси было так больно, что остановиться она не могла: ее уже понесло. – Жизнь слишком трудна для тебя, так, Панда? Поэтому ты предпочитаешь жить как трус, держаться от нее на расстоянии.
– Все гораздо хуже, черт возьми! – Он заскрипел зубами, выплевывая слова: – Я эмоционально нестабилен.
– Кому ты говоришь!
Все, с него хватит, и он направился к крыльцу. Ей следовало бы дать ему уйти, но Люси была опустошена, зла, как черт, и уже не могла совладать с собой.