Она спустилась по ступенькам и направилась к воде, туда, где Панда стоял над каноэ. По дороге с чавканьем угодила пяткой в грязь. Он даже не взглянул. Хотелось бы ей найти попутчика, который бы не находил удовольствие в гнетущих паузах и не имел пристрастие к гадким бамперным наклейкам. Впрочем, мало ли чего она хотела. Например, чтобы избрала и покинула другого жениха, такого, кто совершил хоть что-то – что угодно, служившее оправданием, почему его бросили у алтаря. Только Тед ничего этакого не совершил, и некий крошечный мерзкий червячок внутри нее ненавидел бывшего жениха за то, что он намного лучше ее, Люси.
Ни секундой дольше она не могла больше выдержать такие мысли.
– А я люблю ловить рыбу, – произнесла она. – Только выпускаю всю назад. Разве что когда занималась на курсах физической и волевой закалки. Я тогда забрала рыбу, потому что…
– Мне пофиг. – Панда выпрямился и смерил ее долгим взглядом – не раздевая глазами, этим он прекратил уже заниматься – а глядя так, что она чувствовала, словно он видит каждую ее частичку, даже ту, о которой она прежде и не подозревала. – Позвони Теду и скажи, что сожалеешь. Позвони родственникам. Три дня прошло. Уже нагулялась. Настало время богатенькой девочке отправляться домой.
– Хватит, наслушалась уже этих подколов насчет богатенькой девочки.
– Что вижу, то и говорю.
– То, что тебе хочется видеть.
Он долгое мгновение изучал ее так, что ей стало не по себе, потом мотнул головой в сторону каноэ:
– Помоги спустить эту штуковину на воду.
Они вместе перевернули каноэ и столкнули в озеро. Люси без спроса схватила одно из весел и ступила в лодку. Она надеялась, что Панда отойдет, но он подхватил второе весло и забрался в каноэ, да так ловко, что то даже не шелохнулось.
Весь следующий час они скользили по озерной глади, уклоняясь от водных гиацинтов, заполонивших заболоченные просторы. Пока переплывали из одной протоки в другую через зловещие кипарисовые заросли, поросшие испанским мхом, Панда почти не проронил ни слова. Люси оглядывалась на него. Когда он греб, мускулы играли на груди и натягивали белую футболку, подчеркивая нарисованную черными буквами надпись. Футболка была не из недавних приобретений, а, видать, завалялась в седельных сумках, когда он покидал Уинетт. Хоть бы там и оставалась.
– Та отвратительная наклейка – просто дрянь, – заметила она, – но, по крайней мере, ее видно только тому, кто может очутиться рядом с твоим байком.
Панда наблюдал за аллигатором, нежившимся в лучах солнца на дальнем берегу:
– Я уже объяснял тебе насчет наклеек.