Вот дурачок набитый. Свалился прямо в воду. Она, вообще-то, тоже, но ей было наплевать. Ей нужно было только любыми возможными способами взять над ним верх.
Он вынырнул из ледяной воды, сыпля проклятиями и отфыркиваясь, с мокрыми, торчащими во все стороны волосами. Ему не хватало только абордажной сабли в зубах. Люси отбросила с глаз мокрые волосы и крикнула:
– Я думала, ты не умеешь плавать.
– Я научился, – рыкнул он в ответ.
Она отплыла от каяка, спасательный жилет задрался под мышками.
– Ты жалкое ничтожество, ты это знаешь? Лживое и жадное ничтожество.
– Давай, выкладывай все, не стесняйся.
Он поплыл к лестнице длинными сильными гребками.
Она плыла вслед за ним, от гнева неровно гребя.
– И ты первоклассный… – Гадюка подобрала нужное слово. – Задница!
Он оглянулся на нее, потом стал взбираться на лестницу.
– Еще не закончила?
Люси схватилась за нижнюю ступеньку. Вода еще не потеряла весеннюю прохладу, и зубы выбивали дробь так сильно, что заболели.
– Лжец, притворщик.. – Она запнулась, узрев выпуклость. В точности, где и ожидала увидеть. Люси вскарабкалась вслед за ним по лестнице.
– Надеюсь, твой пистолет водопроницаемый. Что, нет? Какая жалость.
Он уселся на настил и задрал правую штанину, освободив черную кожаную кобуру на лодыжке, которая объясняла, почему он отказывался носить шорты на Каддо–Лейк и не лез в воду. Вытащил пистолет и откинул магазин.
– Ты снова на задании? – Она убрала с глаз влажные крашенные волосы – палец запутался в косичке. – Что, мои родители продлили твой контракт?
– Если ты чем-то недовольна, разбирайся со своими родными, а не со мной. Я просто делал свою работу.
Он, стукнув, высыпал пули в ладонь.
– Они снова тебя наняли. Вот почему ты здесь.
– Нет. Я здесь потому, что до меня дошел слух, что кто-то самовольно вселился в мой дом. Кто-нибудь просветил тебя, что проникновение со взломом – это уголовное преступление?
Он продул пустой магазин.
Она пришла в неистовство:
– А кто-нибудь просветил тебя, что телохранители должны представляться тем, кого охраняют?
– Я уже сказал. Разбирайся со своей семьей.
Люси уставилась сверху на его макушку. Волосы уже начали завиваться. Ох уж эти буйные кудри. Как дебри лесные густые и враждебные. Что за человек отращивает такие волосы? Она стала неуклюже возиться с застежками на спасательном жилете, так разозлившись на Панду – и на себя – что никак не могла их расстегнуть. Она проделала весь этот путь из–за какого-то поцелуя, убедив себя, что он что-то значит. И частично была права. Значил он только то, что она не в своем уме. Люси рванула жилет.