— Как он это пережил?
Ленсман поднялся и прошелся по комнате. Он выглядел подавленным и встревоженным.
— Трудно сказать, что он чувствовал. Хальвор — замкнутый паренек. Но, честно говоря, не было похоже, что он в отчаянии. В нем даже появилась своего рода целеустремленность, может быть, потому что впереди он увидел новую жизнь. Смерть отца стала поворотным пунктом. Она принесла облегчение. Дети постоянно жили в страхе и нуждались в самом необходимом.
Он еще немного помолчал, стоя спиной к Сейеру. Ведь, в конце концов, инспектор приехал к нему, и ленсман ждал от него новых вопросов. Но Сейер молчал. Наконец начальник полиции повернулся к нему.
— Задумываться мы начали только потом. — Он вернулся на свое место. — Отец лежал в спальном мешке. Снял с себя куртку и сапоги, даже свитер скатал и положил себе под голову. Было очень похоже, что на самом деле он лег спать. Не… — он задержал дыхание, — не умирать. Так что потом нам пришло в голову, что, возможно, кто-то помог ему перебраться на тот свет.
Сейер закрыл глаза. Он сильно потер бровь и почувствовал, как отшелушился кусочек кожи.
— Вы имеете в виду Хальвора?
— Да, — с трудом выдавил из себя ленсман. — Я имею в виду Хальвора. Хальвор мог пойти за ним в сарай, увидеть, что отец спит, засунуть ружье в спальный мешок, вложить его ему в руки и спустить курок.
От этой картины кровь застыла у Сейера в жилах.
— Что вы сделали?
— Ничего. — Ленсман развел руками в беспомощном жесте. — Мы не сделали абсолютно ничего. Мы ведь не нашли ничего более конкретного. Кроме того факта, что Торкель был мертвецки пьян и устроился поудобнее, сняв сапоги и сделав из свитера подушку. Траектория пули была типичной для самоубийцы. Контактный выстрел, пуля вошла через подбородок, вышла через верхушку черепа. Шестнадцатый калибр. Никаких посторонних отпечатков на прикладе и стволе ружья. Никаких подозрительных следов у сарая. У нас, в отличие от вас, был выбор. Но вы, возможно, назвали бы это иначе. Служебное упущение или грубая ошибка?
— Я мог бы придумать куда более страшные определения. — Сейер внезапно улыбнулся. — Если бы хотел. Но вы говорили с ним?
— Мы говорили с ним во время разбирательства. Но мы не нашли к нему подхода. Брату было не больше шести, он не умел определять время по часам и не мог подтвердить или оспорить время. Мать наглоталась валиума, а никто из соседей выстрела не слышал. Они жили на отшибе, в уродливом доме, в котором раньше был бакалейный магазин. Серый каменный дом с высокой лестницей и единственным большим окном сбоку от двери. — Он зачем-то провел рукой под носом. — Но кое-что, к счастью, говорило в пользу Хальвора.