— Что же именно?
— Если бы стрелял Хальвор, ему пришлось бы лечь на живот сбоку от отца, с ружьем вдоль груди и дулом, плотно прижатым к его подбородку. Таков был угол выстрела. Мог ли пятнадцатилетний подросток с ямочкой на подбородке задумать такое дело?
— Не исключено. Тот, кто живет в одном доме с психопатом год или два, наверняка научится всяким хитростям. Хальвор умен.
— Он был парнем убитой девушкой или вроде того?
— Что-то вроде, — сказал Сейер. — Я не в восторге от ваших предположений, но мне придется принять их во внимание.
— Значит, вам придется их обнародовать?
— Если вы дадите мне копию дела, будет здорово. Но сейчас, по прошествии такого долгого времени, наверняка невозможно ничего доказать. Я уверен, что вы можете чувствовать себя спокойно. Я сам служил в городе, я знаю, каково это. Привязываешься к людям…
Ленсман печально посмотрел в окно.
— Я, вероятно, повредил Хальвору, рассказав вам об этом. Он заслуживает лучшей доли. Он самый заботливый мальчик, которого я когда-либо встречал. Ухаживал за матерью и братом все эти годы, и я слышал, что сейчас он живет у старой фру Мунтц и ухаживает за ней.
— Так и есть.
— Он, наконец, нашел себе девушку. И вот такой конец… Как у него настроение, держится?
— Да, вполне. Может быть, он никогда ничего не ждал от жизни, кроме повторяющихся катастроф.
— Если он и убил отца, — сказал ленсман и посмотрел Сейеру прямо в глаза, — он сделал это в порядке самозащиты. Он спас остальных членов семьи. Либо он, либо они. Мне трудно поверить, что он мог убить по другим причинам. К тому же не совсем справедливо использовать это против него. Этот эпизод, который мы, кстати, так никогда и не объяснили. Я решил для себя эту проблему, оправдав его. Сквозь сомнения он придет к добру. — Он провел рукой по губам. — Бедная Лили сама не знала, что делала, когда сказала «да» Торкелю Мунтцу. Мой отец был здесь ленсманом до меня, и проблемы с Торкелем были всегда. Он был нарушителем спокойствия, но стильным парнем. А Лили была красавица. Каждый сам по себе, они, возможно, добились бы чего-нибудь. Но бывают простые комбинации, которые не работают, не так ли?
Сейер кивнул.
— У нас сегодня собрание отделения, на котором мы должны предъявить обвинение. И я боюсь…
— Да?
— Я боюсь, что я не смогу уговорить команду отпустить его. Теперь не смогу.
* * *
Хольтеман пролистал доклад и сурово посмотрел на подчиненных, как будто хотел приблизить результат силой взгляда. Шеф отделения был человеком, в котором нельзя было заподозрить и десятой доли его смекалки; встретив его в очереди в кассу в магазине «Рими», никто бы не предположил, какую должность он занимает. Он был сухой и седой, как увядшая трава, с лысиной и туманным взглядом сквозь бифокальные стекла.