— Что случилось, Бертольд? Ты не болен? — спросил Дидермайер, пожилой токарь, с которым они работали на соседних станках.
— Нет, не болен, — встрепенувшись, ответил Грингель. — Но, наверно, скоро свихнусь — такую мне задачу задали.
— Что случилось?
— Да вот, понимаешь… магистрат намерен сделать меня директором завода.
— Бертольд, а ты, может, и вправду того?.. — Дидермайер выразительно покрутил пальцем около лба.
— Нет. Мне бургомистр предложил.
Рассказывая об этом, Грингель и жаловался и гордился одновременно. Он надеялся услышать от товарищей добрый совет, но, кажется, ошибся. Эх, не следовало им говорить! Теперь все будут смеяться над Бертольдом Грингелем.
— А как же Бастерт?
— Бастерт уходит с завода.
— Хорошенько подумай, Бертольд, прежде чем соглашаться, — сказал другой сосед Грингеля, низенький толстый Мюллер. — Они хотят тебя сделать директором, чтобы ты им выполнил план, а потом демонтируют завод, и мы все останемся безработными.
— Ты говоришь вздор, — решительно возразил Грингель. — Не в этом дело. Я боюсь не справиться.
— А я бы на твоём месте взялся, — подтрунивал Мюллер. — Не боги горшки обжигают. Попробуй. А когда тебя прогонят, тогда и все остальные поймут, что нечего лезть так высоко. Это же неслыханно — из рабочих в директоры!
— В Советском Союзе рабочие даже министрами становятся, — возразил Дидермайер.
— Тогда Грингелю совсем нечего бояться, — иронизировал Мюллер. — Не сомневайся, Бертольд: хоть недельку, а побудешь директором.
Грингель отмахнулся от Мюллера и подошёл к своему станку. Он продолжал обтачивать поршни для моторов, а мысли его были заняты предложением бургомистра.
Видимо, и Дидермайер думал о том же, так как после работы он неожиданно подошёл к Грингелю и сказал:
— Ты не бойся, Бертольд. Берись. Мы тебя поддержим.
Он кивнул товарищу и скоро затерялся в толпе.
Грингель вернулся домой, приготовил себе обед, — он жил одиноко, и продукты ему покупала соседка, — а потом долго сидел погружённый в свои мысли.
Наконец, решительно поднявшись, Грингель направился к Ренике.
Дорога в шахтёрский посёлок показалась ему невероятно длинной в этот туманный зимний вечер. Он позвонил к Альфреду, но за дверью никто не отзывался. Видно, приятеля не было дома. Грингель подождал на лестнице, пока не показалась Гертруда.
— Альфред на собрании, — сказала она, и Грингель совсем растерялся. С тех пор как отменили военное положение, собрания заканчивались очень поздно.
«Значит, не удастся даже поговорить с Ренике!»
Он простился с Гертрудой и двинулся в обратный путь.
Кварталы медленно проходили перед ним, а он всё думал и не мог прийти к окончательному решению. Так добрёл он до моста через быструю горную речушку — она не замерзала даже зимой.