Когда положению Бормана угрожал кто-либо, способный завоевать большую власть, он начинал притворяться глуповатым крестьянином, нашептывая обезоруживающие признания благодарным слушателям, склонным к распусканию сплетен. Миссис Геринг описывала, как он настроил ее мужа против Шахта, применив свой излюбленный способ поочередных приватных разговоров с каждым соперником.
Геринг выражал свой взгляд на бюджетную политику такими словами: «Если Фюрер говорит, что дважды два равняется пяти, значит, так оно и есть». Шахт имел другое представление об арифметике. Ему также не нравилась идея о «максимальной разработке человеческих ресурсов». Шахт хотел осторожно замкнуть кольцо вокруг евреев, учитывая, что мнение зарубежной общественности может причинить вред немецкой торговле. Геринг, будучи главой четырехлетнего плана, настаивал на том, чтобы руководитель службы безопасности Рейнхард Гейдрих обеспечил «долгожданное окончательное решение еврейского вопроса». Если бы за все отвечал Шахт, он в первую очередь устранил бы самого Геринга и всех вождей этого крестового похода, не понимавших, что тоталитарное государство может достичь своих целей более тонкими способами. Его оскорбляли неуклюжие методы работы тайной полиции, созданной Герингом: его телефон прослушивался гестапо, письма вскрывались и т. д.
Шахт был национал-социалистом, воспринимавшим все крайне серьезно. Он верил в Гитлера, понимал необходимость создания тайной полиции и лагерей смерти, не сомневался в превосходстве германской расы, но хотел, чтобы Гитлер все же прислушивался к его советам. После приема в Нью-Йорке предприниматель Девид Сарнофф сказал Шахту: «Доктор, вы правильный человек!», показав тем самым, что разделял его взгляды. Еще одним «хорошим другом» оказался Конрад Аденауэр. Будучи канцлером Западной Германии с 1949 по 1963 год, он обезоруживал журналистов легендой о том, что являлся участником антифашистского сопротивления. Аденауэр сказал в своем интервью компании «Коламбия бродкастинг систем» в феврале 1963 года: «Я всегда был противником нацистов». «Правильный человек!».
Но существовало его письмо, опубликованное в Восточной Германии, написанное 10 августа 1934 года и адресованное министру внутренних дел Пруссии и рейха, в котором Аденауэр просил о выплате ему пенсии, как мэру Кельна. Пенсию начали выплачивать и продолжали это делать до конца войны. В то же время его сад обрабатывали французские пленные. Десятистраничное письмо подтверждало, что он был дружески настроен к нацистской партии: «Я всегда относился к ней абсолютно лояльно, но порой это расходилось с министерскими директивами. Годами, несмотря на указы прусского министерства внутренних дел, я позволял партии проводить мероприятия на муниципальных стадионах и вывешивать флаги со свастиками. Я настаивал на том, чтобы муниципальные объявления печатались в «Вестдойче беобахтер» в газете национал-социалистической партии Кельна)».