Так Борман устранил самое главное препятствие на пути к своей тайной власти. Он полагал, что может управлять регулярной армией, и был уверен, что перехитрит СС Гиммлера. Эти войска признавали руководящую роль нацисткой партии, образованной фюрером. Но дело представили так, будто Рем находился в центре антипартийного заговора. Источником улик было полицейское досье, составленное самим Борманом, да и толкованием действий Рема также занимался Борман, но он не был замечен в составе расстрельной команды…
Считалось, что таинственная рука, поместившая Рема в список тех, кто должен был быть казнен, принадлежала соперничавшему с ним главе СС. Подобный вывод напрашивался сам собой. Но Гиммлер отрицал это. И неслучайно с того дня он стал бояться Бормана.
Фюрер и Борман часто хихикали, глядя на позерство Генриха Гиммлера и его торжественные манипуляции с секретным орденом посвященных — СС. Близорукий сын бакалейщика выдумал концепцию новой аристократии, что будет править Германией, а затем Европой и потом всем миром. Он устраивал мистические собрания в монастыре, где его ближайшее окружение — двенадцать учеников — восседали на стульях, на каждом из которых красовалось по серебряной табличке с выгравированным именем.
На самом деле Гиммлер был малышом в руках такой опытной няньки, как Борман, и оставался на отведенном ему месте, сам того не замечая. Он стал «дядюшкой Генрихом» и крестным отцом четвертого ребенка Бормана, рожденного после кровавой чистки. В свою очередь, он сделал Бормана группенфюрером СС, генерал-майором. Это не означало, что для этого Борману, как предполагали ревностные охотники за эсэсовцами, пришлось пройти через эсэсовские процедуры, которые оставили бы на нем свой пожизненный след и обеспечили бы наличие в личном деле описания его внешности. Еще одним небольшим, но характерным показателем власти Бормана над Гиммлером было то, что Борман никогда не принимал участия в эсэсовских церемониях и относился к своему титулу исключительно как к почетному. Когда эсэсовские колонны маршировали перед Гитлером, Борман смотрел на них сверху вниз. Кинохроники 1937 года запечатлели его сопровождающим Гитлера, и при тщательном просмотре их видно, что единственным человеком, встававшим между ними, мог оказаться только заместитель Гитлера — Гесс.
На сцене фашистской Германии появлялись и прочие персоны, по Борман один был так гениален в понимании того, что действительно имело для него значение. Герман Геринг мог заняться проблемами ВВС, Геббельс, Риббентроп, Шахт, Шпеер и масса других специалистов могли двинуться на поиски приключений (они испробовали немецкую военную машину на испанской Гражданской войне, в ходе аннексии Австрии и т. д.), но Борман знал, что он должен всегда оставаться в центре пересекавшихся интересов всех приспешников Гитлера. Борман отличался также тем, что презирал символы власти, притягивавшие его соперников.