Прожившему век на одном пороге е родителями, не познавшему в чужом краю одиночества, никогда этого не понять. Никогда дети, утомившие свое родство непослушанием, ссорами, привычкой, не вздохнут так безутешно: «Не сочтите это за игру фразой, если я скажу по сущей правде, что и теперь, на 82–м году своей жизни, я дорого бы дал за то, чтобы мать взяла меня за уши и крепко поцеловала… материнским поцелуем…»
Не библиотеки порождают желание писать историю своего народа. Никакого отзвука не дадут мертвые листы, ничто не воспламенится, ни одной загадки не разгадать, если не дано почувствовать душу народную. Происхождение, личная биография помогали Ф. А. Щербине. Сначала «черепашья прогулка» к кургану, любимые местечки — Береговая улица, царина, поездки, певучие малороссийские слова — зозуля (кукушка), кущанка (стадо овец), мнишки (сырники), казачьи лица — родственники, атаман В. К. Набока, пластун Костюк, типы черноморские, потом столица Екатеринодар, речка Карасун, старый собор в окружении громадных дубов, главная улица Красная с лягушками в болотцах, дворец наказного атамана («…для детей Екатеринодар был легендарным местом…»), войсковой хор певчих, парад на Крепостной площади и опять предания, опять запорожско — черноморские типы — слепой пластун Печеный в постолах из кабаньей кожи, бывавший когда‑то с генералом Завадовским в Закубанских походах, речистый
В. С. Вареник, смотритель училища Золотаренко, ночевавший под дубом с вросшей в его кору иконой, хозяин квартиры Гипецкий, тетушка Лукерья Камышанка, потом скитания по степи с земледельческой ассоциацией, новые знакомства — с потомками удалого Корнея Бурноса, есаулом Миргородским («…с одного маху рубал надвое…»), потом Москва, Петровская академия, «пропаганда в народе», выдворение в Одессу, арест, революционные друзья — Софья Перовская, Андрей Желябов, снова арест, Тамань, и снова станица Новодеревянковская, хата, колодезь с гнездами ласточек в четырех углах сруба, кресты на кладбище на могилах уважаемых стариков — Кобицкого, Набоки. Круг замыкался.
— Кто у вас теперь атаман?
— Сын покойного Матвея. Молодой, письменный и за дело дюже берется Макар Матвеевич. Мы теперь, его уже зовем Макаром Матвеевичем.
Что ж это так? Лишь по атаманам сверяется время:
то было при Вольховском, то было при Набоке. Степная жизнь нигде не записана. Кто этим займется?
В 1901 году предложили написать историю Кубанского войска знаменитому профессору Д. И. Эварннцкому. Он в силу занятости своей отказался. Тогда выбор пал на Ф. А. Щербину.
100 000 дел валялось в связках в архиве; на 10 000 000 листов путалась в донесениях, приказах, формулярных списках, дознаниях, жалобах, письмах, отчетах неразобранная и не сведенная в единый фокус история. Как выловить оттуда самые золотые песчинки, да еще одному?