Алексей Викторович тем временем уселся за стол, на котором лежала пухлая история болезни Никиты Игоревича Полякова, и, похлопывая по ней внушительной ладонью, на которой вполне мог бы усесться сам Никита Игоревич, продолжал объяснять:
— Так вот, Анастасия Николаевна. Состояние сердца вашего сына, повторяю, на данный момент очень и очень неплохое. Но, позволю себе еще раз повториться, именно на данный момент. Мы с вами уже на эту тему неоднократно разговаривали. Радикально избавить его от опасности может только операция. В Москве провести ее могут, однако этого я вам не советую. Дело даже не в квалификации врачей — у нас кардиохирурги ого-го. Но вот оборудования необходимого, к сожалению, нет. Можно, конечно, рискнуть, но лучше при возможности все-таки сделать это в Германии, а конкретно — в Боннской клинике. Впрочем, пока об этом все равно говорить рано — раньше чем в семилетнем возрасте оперировать ребенка не стоит. А пока — все прежние назначения и тот же режим, вот и все.
Собственно говоря, ничего нового Настя не узнала, но домой вернулась все равно расстроенная. Уж очень яркий перед ней стоял образ, возникший после слов врача о бомбе с часовым механизмом.
Насте хотелось, чтобы Игорь пришел сегодня пораньше — с ним как-то спокойнее. Правда, он стал дерганым, постоянно нервничает. Вот и сейчас, едва поздоровавшись с Настей, он плюхнулся на диван и уставился в телевизор. Настя подождала немного, но ничего от мужа не услышала. Странно, он же знает, что сегодня у сына очередное обследование. Даже не спросит, что врач сказал! Настю кольнула острая обида за Никиту. Ну хорошо, у Игоря какие-то свои проблемы, пусть он с Настей говорить не хочет, хотя она, между прочим, такого отношения тоже не заслужила. Но ведь они оба — взрослые люди, а ребенок-то при чем? Как можно о нем забыть?
Она ушла на кухню, посидела там минут десять, но, не выдержав, вернулась в комнату. В этот момент по телевизору шла реклама, кто-то радостным голосом орал на всю квартиру о преимуществах маргарина «Пышка». Настя воспользовалась этим предлогом, чтобы заговорить с мужем, и мягко произнесла:
— Игорек, сделай потише, Никита проснется.
Игорь лениво дотянулся до пульта и приглушил звук, даже не повернув головы в сторону Насти.
— Ты ужинать будешь? Голодный, наверное.
— Не хочу, — буркнул Игорь, не поворачиваясь к жене.
— Но ты же целый день не ел, — продолжала настаивать Настя.
— Сказал же, не хочу, — отмахнулся от нее Игорь, не отрывая взгляда от экрана телевизора, на котором не было ровным счетом ничего интересного. Начиналась какая-то политическая передача, которые он никогда не смотрел.