— Милорд, — прошамкал старик, перекатывая на языке звук "р". — Ах, какое чудесное слово!
— Барнакл, позаботься о наших вещах, — велел Томас.
— Да, милорд, но, поверьте, это будет нелегко, и вы это знаете, поскольку сами разминали мою несчастную спину столько раз за эти годы!
— Знаю, Барнакл. Я хотел сказать, что тебе следует послать Энниса за багажом, а сам ты объясни, как вносить и куда ставить саквояжи.
— Хорошо, что объяснили, милорд. Это, случаем, не ее сиятельство?
— Ее, — подтвердила Мегги.
— Хорошенькая, а уж волосы… в жизни ничего подобного не видел! И совсем не такая большая, как его сиятельство. Может, походите по моей спине, когда ее опять сведет?
— Буду счастлива походить по вашей спине, Барнакл, — пообещала Мегги.
Старик кивнул, откинул голову и пронзительно завопил:
— Эннис! Тащи сюда свою тощую задницу и сильную спину!
Мегги была уверена, что видит, как уголок губ Томаса дернулся. Но он молчал. Барнакл с трудом потащился к входной двери.
— Судя по его виду, он просто умирает от боли, — заметила Мегги. — Бедняга очень плох?
— Не так, как кажется.
— Но он вот-вот взвоет! Я слышала его стоны. Я еще никогда не сталкивалась с чем-то подобным.
— Очень немногие люди сталкивались с чем-то подобным. Я как-то видел, как он упражняется перед зеркалом, разыгрывая человека, готового вот-вот свалиться без чувств. Он едва не поймал меня, потому что я засмеялся. Не смог сдержаться. Не сомневаюсь, что спина его беспокоит, но в основном это чистое притворство. Он проделывает это с тех пор, как меня еще на свете не было. Старый мошенник, вероятно, переживет всех нас, хотя его спина согнута подковой.
— Зато эффект он производит чрезвычайный, — хмыкнула Мегги.
— Слышу в твоем голосе неподдельное уважение.
— Так и есть. Изумительный старичок. Ты действительно ходил по его спине?
— Когда бы маленьким. Теперь твоя очередь. Он будет стонать, охать, искренне наслаждаться каждым мгновением и непрерывно жаловаться.
— Да, необычный дворецкий. Интересно, что ты скажешь, увидев Холлиса, мажордома дяди Дугласа? Он куда величественнее самого короля.
— Для этого много не требуется.
— Барнакл, — улыбнулась Мегги. — Что за странное имя!
— Ты еще и тысячной доли всех здешних странностей не увидела.
— Томас, почему твоя мать не захотела приехать на свадьбу? Если не считать ее своенравия, разумеется.
Томас взглянул ей в глаза и тихо признался:
— Она не хотела, чтобы я женился.
— На мне?
— Ни на ком. Считает меня чересчур молодым. Но она со временем тебя полюбит. Вот увидишь. Да и как не полюбить тебя?
— Может, ей не нравится, что мой отец — викарий? По ее мнению, я недостаточно знатна для графа?