Томас никак не мог сосредоточиться. Собраться с мыслями. Он сумел отстраниться от нее, заставить свое тело повиноваться и ненавидел себя за это.
Но тут Мегги вдруг подскочила и впилась зубами в его плечо, очевидно, надеясь, что высосет всю кровь.
Это мигом привело его в себя и вернуло к тоскливой действительности. Ему кое-как удалось выпрямиться.
— Господи, — пробормотал он, недоверчиво моргнув, — ты укусила меня.
— Да, потому что ты причинил мне боль.
— Так всегда бывает.
Она действительно укусила его. Он вышел из нее, но не по собственной вине. Просто так получилось. Дьявол, на какой-то момент ему стали безразличны и ее чувства, и этот чертов Джереми. Он всего лишь хотел наказать ее за все, что она с ним сделала.
Поэтому Томас снова набросился на нее и с силой вонзился в истерзанное лоно.
— Не смей, ты, ублюдок! — взвизгнула Мегги. — Поимей только наглость опять мучить меня!
Она внезапно содрогнулась.
Он почувствовал, как сжались ее потаенные мышцы, проник еще глубже, и само это ощущение сводило его с ума. Но на этот раз ярость угасла. Желание наказать, отомстить за то, что она сделала и чего не сделала, уступило место его собственной потребности, безумному исступлению, куда более могущественному, чем все остальные эмоции. Он снова проник в нее, боясь, что сердце вот-вот вырвется из груди.
— Я не хочу этого. Проклятие, я сейчас умру!
— Только не ты, мерзкий олух! Слезь с меня немедленно, провалиться бы тебе!
Но Томас рухнул на нее, придавив всем весом, и осыпал поцелуями. Один резкий рывок следовал за другим. Он пыхтел, отдувался, делая выпад за выпадом, едва не плача, потому что пребывал в чем-то вроде нирваны: ничего, кроме глубочайшего удовлетворения и всеобъемлющего желания поскорее уснуть и забыть все, что сделал с ней. Пропади все пропадом, и он и она. Но по крайней мере теперь никто не отнимет у него Мегги. К черту ее благородство! Он был груб. с ней. И сожалел, что сделал ей больно, но со временем ей придется усвоить, что она не имеет права судить его поступки. Что бы он ни сотворил, ее мнение ничего не значит.
Он вспомнил о роковой, изменившей всю его жизнь беседе между отцом и дочерью, которую подслушал в саду дома викария часа три спустя после того, как Мегги стала его женой. Женой, которую он хотел затащить за живую изгородь и целовать до умопомрачения. Но этому простому желанию не суждено было сбыться. Томас увидел ее отца и шагнул вперед, чтобы спросить, не встретил ли тот Мегги, но внезапно услышал ее хриплый, прерывистый голос.