Неужели всё-таки придётся принять это предложение? Нет, не надо торопиться. Настанет ещё время, когда возродится настоящая Германия. Вот тогда-то актриса Эдит Гартман опять появится на сцене.
У входной двери раздался звонок, а затем в комнате появился писатель Болер в сопровождении Карла Тирсена, известного адвоката и большого любителя театра.
Болер вошёл, как старый, добрый знакомый. За последнее время он стал частым гостем у Эдит. Писатель поцеловал ей руку и привычно опустился на тахту. Тирсена Эдит тоже знала, хотя в её доме он ещё никогда не бывал.
Болер за это лето буквально расцвёл. Теперь, когда в Берлине опять издавались его произведения, жизнь вновь стала улыбаться старику.
Карл Тирсен, наоборот, был настроен весьма пессимистично. Его адвокатский заработок, всегда казавшийся таким верным и надёжным, исчез совершенно. Прекратились тяжбы между крестьянами и помещиками, а они-то, собственно, и давали адвокатам наибольший доход. В судах сейчас разбирались только мелкие уголовные дела. К процессам по денацификации, где можно было рассчитывать на внушительный заработок, Тирсена не допускали: у него у самого было рыльце в пушку. Работа в местном отделении социал-демократической партии теперь уже не сулила никаких выгод.
Но чем неустойчивей и тревожней становилось положение Тирсена, тем учтивее и слащавее делался его голос.
Блеснув напомаженными волосами, он тоже поцеловал руку Эдит и тяжело опустился на стул.
— А вы слышали о том, что русские якобы позволят крестьянам делить помещичью землю? — после взаимных расспросов о здоровье заметил Болер.
— Надеюсь, что до раздела не дойдёт, — осторожно возразил Тирсен. — Это действительно было бы нарушением всех устоев.
— Как это — делить землю? — не поняла Эдит.
— Могу вам рассказать, — оживился Болер, проявляя неожиданную осведомлённость в вопросах политики. — Делается это очень просто. Всех помещиков, чьи владения превышают сто гектаров, прогоняют, если, конечно, они до этого сами не удрали. Потом их землю делят между крестьянами, раньше батрачившими у таких помещиков.
— Неужели и Эрих получит землю! — воскликнула Эдит.
— Кто это Эрих? — недовольно осведомился Тирсен.
— Это мой двоюродный брат, — ответила Эдит. — Он живёт в Гротдорфе.
— Значит, вы тоже за раздел земли?
— Нет, нет… Такие действия могут привести к очень печальным результатам…
— Совершенно верно! — подтвердил Тирсен. — Это — нарушение священного права частной собственности.
— А теперь такое нарушение никого не смущает, — не унимался Болер.
— Вы говорите об этом так, господин Болер, будто и сами собираетесь отхватить кусок помещичьей земли.