Внезапно возникла мысль, где можно найти нежданную, в общем-то, поддержку.
— А-ну, сказывайте-ка мне…
Князя-воеводу интересовали три боярина-христианина, которые открыто ориентировались на франков. Им не по пути с остальными, и даны, если заполонят Рарог, не пощадят их, как не пощадят свои же братья-бояре, случись победить данской партии. К тому же в христианских домах есть, что пограбить. Есть, что перехватить у них. Бояре-христиане одни из самых богатых среди бодричей. Одно плохо: в последние годы они почти не бывали у князя, за исключением дня приезда данского посольства, и последующего приглашения на объявление княжьей воли при назначении наследника и соправителя. А если не появляются, то на дружбу рассчитывать не приходится. Остается надеяться на благоразумие, а это тоже кое-что. По крайней мере следует задеть в христианах чувство самосохранения. Это они поймут точно. Сам Годослав христиан милостью не жаловал, хотя понапрасну и не притеснял, и даже разрешал держать им на окраине Рарога небольшую церквушку для совершения странных и лживых иноземных обрядов. Захотят ли христиане поддержать княжескую власть? Захотят ли объединиться хотя бы с целью спасения своих жизней и своего имущества?
Надо сделать так, чтобы захотели!
За этой троицей соглядатаи следили меньше, но не оставляли совсем без внимания.
Эти тоже вестьми богаты. У христиан, как и у других бояр, дружины собраны. Оборонять дома думают. И не только у них мысли такие. Не бояре, а простые городские христиане, которых, правда, не так и много — сотня от силы наберется, опять же к войне готовятся. Сами в броне ходят и слугам оружие роздали. И поддерживают с боярами постоянную связь. В случае чего, готовы прийти на помощь друг другу или спрятаться за высокими оградами боярских дворов. А там усиленно укрепляют эти ограды, в домах меняют ставни на более прочные. В воротах выставили рогатки. Готовятся к обороне. То ли от данов, то ли от своих же бояр — неизвестно. Скорее всего, ото всех. Но за себя постоять готовы…
— На кого из них больше положиться можно? Кто данов сильнее всех опасается? Кто лучше за себя постоять сможет?
Сфирка подумал, посверкал хитрыми глазками, острым подбородком повертел туда-сюда и непременно, как всегда делал, потер нос, словно ему чихнуть хотелось.
— Все трое — христиане… Верить им — себе дороже… Слова держать не могут… Но, пожалуй, Василий…
— Молод шибко. Авторитета нет…
— Ты привык, княже, что бояре стары должны быть и седобороды, — усмехнулся Сфирка одними прищуренными глазами, не позволяя себе усмехаться над мнением князя всем лицом или голосом. — Василий, однако же, твой ровесник будет… Такой же дельный да заводной. Двое других рядом с ним рыхловаты глядятся. Не так, стало быть, решительны.