деревянные ножны, из которых торчит длинная рукоятка скрамасакса или по крайней мере лангсакса, а в руках как непременный атрибут национальной принадлежности — фрамея. Эти представители своего народа, как определялось сразу, пришли из леса, пахли кострами и боями, смотрели хмуро на франков, которым отвели отдельно две лучшие берфруа, где солнце не светило прямо в глаза, не мешая смотреть зрелище. Одна из берфруа — в два этажа — для короля и знати, вторая — состоящая из рядов наспех сколоченных скамей — для простых воинов. Правда, в первый день турнира франков посмотреть на бугурт пришло мало, тем не менее любви им не выказывали. И свободные места на франкской берфруа оказались заняты очень быстро. Люди слегка переругивались, когда им наступали на ноги, однако, в общем, были настроены, хотя и возбужденно, но празднично, следовательно, благодушно.
Всем любопытным, естественно, мест не хватило. Даже король Карл, объявляя турнир, не предполагал, что его импульсивная задумка, вызванная возвращением графа Оливье и так удачно использованная по совету Алкуина, вызовет небывалый интерес, несмотря на достаточно короткий объявленный срок подготовки. И сейчас ближайший холм, поросший редким лесом, был весь усыпан людьми, стоящими и сидящими на склонах, даже устроившимися подобно невиданным птицам на ветвях деревьев.
Карл в своем стремлении достичь мира и согласия в саксонских землях не пренебрег даже первым днем праздника, чем, конечно, заслужил среди простых людей уважение. Народ любит, когда правители не брезгуют его развлечениями. Королевская ложа, завешанная коврами, по случаю личного присутствия монарха, была заполнена придворными не в меньшей степени, чем берфруа простолюдинами.
В ристалище, почти вплотную к ограждению, прямо против мест, где сидел король с двором, соревновались в умении владеть дубинкой дюжие волосатые молодцы из саксонских лесов и болот. Придворные посматривали на них с любопытством. Турнирные стражники, специально выбранные монсеньором Берна ром из числа наиболее опытных и рассудительных воинов королевской армии, внимательно наблюдали за тем, чтобы хотя бы это состязание обошлось без жертв. Получившему увесистый удар по голове заглядывали в глаза, определяя, как человек соображает и может ли он продолжать схватку. По правилам, тот, кто касался земли коленом или рукой, или же просто не мог уже эффективно защищаться и сам наносить удары, признавался проигравшим. Тогда стражник просто бросал между дерущимися свой герольдский жезл, украшенный праздничными лентами, и уже сам герольд, выступивший из тени ограждения, где ему было специально отведено украшенное многими гербовыми щитами место, объявлял победителя.