— Для себя?
— Да. Примеряли, к плечам прикладывали.
— Сразу переоделись?
— Нет, уехали с узлами из города.
— Куда потом пошли?
— Мне неизвестно. Я потерял их в толпе.
— Ищи. Около королевской ставки ищи.
Еврей солидно кивнул, принял из ладони волхва в свою монетку и степенно пошел в сторону города. А Ставр задумался.
— Что ты у него спрашивал? — любопытство Барабаша никогда не имело границ.
— Интересовался, почем нынче фряжское сукно.
— А зачем тебе сукно?
— Лавку думаю открыть. Были бы у меня твои деньги, я бы давно уже открыл. Надоело по лесам шастать… Сидел бы себе за прилавком в спокойствии и неге, животик бы, приличествующий купцу, отрастил…
Барабаш вздохнул опять, и прижал к себе котомку сильнее, словно Ставр покушался на ее содержимое. И чтобы отвлечь волхва от дурной мысли попросить денег взаймы у него, Барабаш заговорил мечтательным языком, вообще-то ему не свойственным.
— Меня торговля никогда не интересовала. Наше дело ратное! Но вот годы свое уже берут, уставать скоро начну, надо и место подыскать, где осесть на осень можно. Вот, как вернусь, куплю себе сразу хороший дом где-нигде в лесу. Женюсь, обзаведусь детишками и буду учить их стрелять… Только вот денег хватило бы. Боюсь, франкский Карл слегка жадноват. А то еще фальшивых монет подсунуть может. Франки народ такой, а короли — так уж особливо…
К пристани, поднявшись на веслах против течения, подошло купеческое плоскодонное судно. Ставр, собравшись было тоже отправиться в город, задержался, чтобы рассмотреть прибывших. Его любопытство всегда несколько отличалось от любопытства Барабаша, и потому волхв проявлял это свойство характера только в особых случаях — когда можно было что-то полезное узнать. Сейчас случай был именно таким.
— Как думаешь, откуда и зачем гости торговые пожаловали? — спросил он товарища.
Тот глянул на судно лишь мельком.
— Эсты[14], чудной народ, попьянствовать надумали.
— Откуда знаешь, что эсты?
— Весла длинные. Длиннее обычных. Такие только у эстов.
Умению товарища замечать мелочи и делать выводы, не раздумывая, потому что мыслительный процесс всегда казался Барабашу долгим и нудным делом, Ставр доверял не меньше, чем его умению стрелять из лука. И потому поверил сразу.
— А почему «чудной народ»?
— Пить не умеют.
— А ты пил с ними?
— Да было как-то дело… Пьянствовал я с двумя. Пьют и не пьянеют. Глупый, словом, люд… Долго соображают… Когда еще сообразят, что много выпили… И много пьют, а опять не пьянеют. Зачем тогда пить, деньги переводить… Чудной народ, одним словом…
— А почему не торговать прибыли? Почему именно пьянствовать?