– Приучить, чтоб не гнулся, не горбился…
– А верно. Ведь как лубки впервой к коленям подвяжут, до чего неловко, а потом пообыкнешь и без лубков ходишь, не сгибая колен, – согласился старый мушкатер.
– Воронов, к поручику! – крикнул издали капрал.
Воронов вскочил и стал торопливо приводить себя в порядок.
«Зачем это? – думал он. – Может быть, к себе в деревню отправит? Ведь плотника же выпросил у командира полка ротный пятой роты и отослал к себе в поместье. Куда бы ни послали, все лучше, чем в карауле стоять. Мундир, штаны тесны, ни повернуться, ни сесть. Жарко, сало с волос за воротник течет. Стоишь как огородное чучело. Бабы смеются».
И он побежал к ротному.
Но догадка Воронова оказалась неверной. Поручик ошеломил его: Воронова откомандировали из Смоленского пехотного полка в Суздальский, который стоял на непременных квартирах в Новой Ладоге. Полковой командир обменял Воронова, который был сапожником, на гренадера-суздальца, умевшего хорошо завивать волосы. Полковник Суздальского полка, видимо, больше ценил сапожника, нежели куафера.
Воронов тут же получил ордер и должен был немедля отправляться в Новую Ладогу. Суздальский гренадер уже пришел в Шлиссельбург, в Смоленский полк.
– Авось там, в Суздальском полку, командир полегче, – сказал Прохоров, когда Воронов собирался в дорогу.
II
В Новую Ладогу Воронов пришел под вечер четвертого дня пути. Подходя к Ладоге, он у санкт-петербургской заставы увидал издалека на лугу ряды палаток.
«А где же у них плац? Где они маршируют?» – смотрел по сторонам Воронов.
Но нигде ничего похожего на плац-парад он не видел.
Удивляло Воронова и другое: в лагере было тихо – не слышалось ни ругани, ни палок.
В Смоленском полку эти вечерние часы, когда июльское солнце жжет не так сильно, считались самым лучшим временем для маршировки и ружейной экзерциций [27] . С двух часов пополудни и до заката гоняли мушкатеров по пыльному плацу. Отовсюду неслась отборная ругань. Ругались все – офицеры ругали солдат, полковник и секунд-майор перед всем фрунтом хорошо честили подпоручиков и поручиков.
А тут стояла тишина. Только откуда-то доносился стук топоров.
Когда Воронов подошел поближе к лагерю, он увидел за палатками четыре свежих желтых сруба. Солдаты рубили, строгали. Несколько человек сваливали привезенные бревна. А немного поодаль, за срубами, виднелись тонкие деревца молодого сада. Капральства два солдат возились в саду – окапывали деревья, расчищали дорожки.
У них, в Смоленском, полковник отправил всю 6-ю роту к себе в поместье под Новгород на сенокос, десятка два солдат выпросил у командира секунд-майор в свое имение.