Дядюшка, как понял по его лицу Пирошников, ни на секунду не усомнился, что вся речь Наденьки была направлена к успокоению не его, а нашего героя, то есть что продолжается игра, долженствующая убедить Пирошникова, что к нему относятся как к нормальному человеку. И он охотно принял правила игры и рассыпался перед Владимиром в восклицаниях, что он-де никогда и не думал! Да он всему верит! И прочее, и прочее.
Пирошников криво усмехнулся, но дядюшкины излияния принял. Тогда Наденька сообщила ту самую вещь, о которой было упомянуто. Она состояла в том, что Наденька возымела намерение привести в свою комнату для проживания еще одного человека, на что и спрашивала согласия родственника и нового постояльца. Человек этот был мальчик лет пяти, Наденькин пациент, которого та любила больше других своих пациентов и который до настоящего времени жил с матерью, не имевшей мужа. Однако совсем недавно эта женщина вышла замуж, и мальчик не то чтобы стал совсем уж лишним, но вроде того. Наденька поняла это сегодня, посетив больного Толю (так звали мальчика) и выслушав сетования матери на тесноту, занятость и тому подобное. Еще более убедили ее в этом глаза мальчика, в которых она прочитала обиду и горе, поэтому, почти не раздумывая, Наденька предложила взять его к себе, на что мать Толика недоверчиво, но согласилась, заметив, что оно и кстати, поскольку она с мужем собралась куда-то уехать, а Толя был к тому единственным препятствием.
Все эти сведения Наденька изложила ровным и спокойным голосом, но Пирошников заметил, что в глубине души она волновалась, в особенности в том месте, где говорила о больном ребенке. Наденька не то чтобы спрашивала согласия даже, а больше ставила в известность, и, когда она кончила, дядюшка и наш герой не высказывали никаких соображений против, только вот дядюшка вздохнул и сказал, что будет ей трудно, ох как трудно. Наденька улыбнулась каким-то своим мыслям и сообщила, что она сейчас же и приведет мальчика, а потом уж они все вместе поужинают. Она мигом оделась и упорхнула, пообещав быть через полчаса, а Пирошников с дядюшкой некоторое время молчали, обдумывая каждый свое. Пирошников стоял напротив стены, где были развешаны детские фотографии, и обозревал их, стараясь угадать, есть ли тут лицо несчастного мальчика, а если есть, то где оно. В конце концов он остановил свой выбор на фотографии ребенка с темными и широко расставленными глазами, смотревшими напряженно прямо перед собою, и подумал, что такого мальчика тяжело будет приблизить к себе и, как говорят, приручить. Его наблюдения прервал дядюшка, сидевший на диване и обозревавший, в свою очередь, нашего героя.