— Смотри, это ночью какие-то люди принесли, — сказал он, чтобы хоть что-то сказать, проходя мимо частей гипсовой фигуры и указывая на них.
— Какие люди? — спросила Наташа, не опуская руки с плеча Пирошникова, хотя последнее было не совсем удобно ей из-за разницы в росте.
— Не знаю какие… Вообще надоело мне здесь, Наташа. Все время какая-то чертовня происходит.
Наташа заглянула ему в глаза отуманенным взором и прошептала:
— Тебе нужно сегодня же уйти. Слышишь? Так не может больше продолжаться.
Пирошников согласно кивнул, хотя в сущности последняя его жалоба прозвучала больше для того, чтобы показать Наташе свою душевную занятость, что ли; чтобы не сетовала она на его рассеянность и неполную отдачу ласкам. На самом же деле Пирошникову никак не давали сосредоточиться и осознать действительную нелепость и безвыходность его положения все эти добрые люди, которые вот уже двое суток были заняты поисками выхода из замкнутого круга. Вот и Наташа с заявлением о немедленном уже сегодня уходе опять сбивала нашего героя на путь лихорадочных исканий внешнего освобождения, начисто забывая об известном определении свободы как осознанной необходимости.
Но довольно философии! Итак, Пирошников согласно кивнул, и черт его дернул за язык рассказать Наташе об увиденном в комнате Ларисы Павловны окне, из которого при желании можно было бы выбраться на волю. Наташа недоверчиво посмотрела на него и спросила, отодвигаясь от молодого человека и возвращаясь к состоянию деятельности:
— А ты не ошибся? Как это может быть?
— Откуда я знаю? — развел руками Пирошников. — Здесь все может быть. Разве ты еще не поняла?
— Это нужно обязательно использовать! Это единственный выход! — горячо и без особых раздумий заявила Наташа, не учитывая некоторых связанных с подобным путем трудностей.
— Боюсь, что она обиделась. Я не совсем вежливо с ней простился, — сказал Пирошников, криво усмехаясь.
— Какое это имеет значение? Она должна понять… В конце концов, она ведь тоже женщина, — серьезно объяснила Наташа и уже намеревалась что-то делать, куда-то идти, но наш герой, засомневавшись вдруг в правильности своих наблюдений, вскочил на подоконник и открыл форточку.
— Ты куда? Зачем это? — испугалась Наташа.
— Подожди… — Пирошников высунул голову наружу, насколько мог далеко, и вывернул шею вправо. В трех метрах от себя он увидел окно Наденькиной комнаты, под ним располагалось другое, на карнизе которого он имел вчера счастье прослушать дискуссию о некоторых проблемах физики плазмы. Ряд окон справа тянулся вниз до самого тротуара, где шли прохожие, катила голубую коляску женщина, блестел ледок и вообще полным ходом продолжалась жизнь. За этим рядом еще правее, то есть там, где согласно логике и пространственному воображению должно было находиться окно Ларисы Павловны, была лишь глухая кирпичная стена, тянувшаяся тоже почти до самой земли. Только у тротуара отрезок стены заканчивался углубленным наполовину окном с небольшим колодцем, которое и могло быть окном соседки. Таким образом, внешний осмотр подтвердил внутренние наблюдения.