А дядюшка уже с кряхтением отгибал толстые гвозди у основания двери и в косяке. Справившись с последним, он поддел дверь топором, засунув его в щель, и нажал. Дверь шурша приоткрылась, дядюшка рванул ее уже рукою и распахнул настежь.
— Так, — произнес он удовлетворенно. — Теперь поглядим, что ты на это скажешь!
Кому адресовались его слова, я не могу сказать с уверенностью. То ли Пирошникову, то ли сатане, напустившему на Владимира чертей, а возможно, и Ларисе Павловне. Впрочем, произнеся их, дядюшка счел все же необходимым пояснить свои действия нашему герою, хотя и так многое было ясно.
— Понимаешь, Володька, — доверительно сказал дядюшка. — Это же черный ход, смекнул? Нас ведь так просто не обведешь, — он опять удовлетворенно рассмеялся. — Мы не мытьем, так катаньем, верно?
— Возможно, — сдержанно кивнул Пирошников.
Теперь предстояло убедиться в реальности предполагаемого избавления. Внезапно вперед выступила дворничиха и первой подошла к раскрытой двери, как бы давая понять, что именно она является хозяйкой черной лестницы. Но не успела она ступить за порог, как оттуда, из пыльного и затхлого полумрака, показалась неожиданная и странная фигура человека в сильно помятой, с обвисшими краями зеленой шляпе, в пиджаке, надетом на грязную майку, небритого и тусклого, который с неопределенным мычанием устремился навстречу дворничихе.
— Куды? Куды? — замахала она толстыми ватными руками, и человек, покорно повернувшись, исчез так же быстро, как и появился.
Это видение не остановило нашу экспедицию. Дворничиха вышла первой, за нею дядюшка, приглашая с собой Владимира убедительными знаками и как-то значительно подмигивая и улыбаясь; Пирошников пошел следом, а за ним двинулась бочком Наташа, все еще пребывавшая в раздерганных чувствах, но притихшая.
Когда Пирошников вышел из квартиры, дворничиха уже начала спуск по лестнице черного хода, которая была крайне узка, с железными перилами и небольшими, по четыре ступеньки, пролетами, каждый из которых был повернут относительно соседнего на некоторый угол, так что лестница сильно напоминала винтовую. Посередине, обвитая лестничными ступеньками, располагалась круглая железная, покрытая ржавчиной труба значительного сечения, которая скрывала, если можно так выразиться, перспективу передвижения. С другой стороны пролеты ограничивались стеною, в которой кое-где были утоплены двери, частью обитые дряхлой клеенкой с торчащими из-под нее кусками коричневой ваты, почему-то казавшимися жирными на ощупь. Двери, судя по всему, никогда не открывались.