— Гостя проводить нужно, — продолжила дворничиха, еще более отодвигая стакан, однако он переехал теперь к груди дядюшки и угрожающе качнулся, грозя потерять содержимое. Может быть, поэтому дядюшка, мотнув головой, схватил стакан, и ему ничего другого уже не оставалось, как выпить его, утереть губы кулаком и произнести что-то, похожее на благодарность. Именно так он и сделал.
Однако проповедник на этом не успокоился, а вновь наполнил стакан и поднес его теперь уже Наташе, смотря на нее демоническим взглядом. Наташа юркнула за спину Пирошникова, а наш герой, чувствуя, что наливается горячим и внезапным бешенством, резко и с силою ударил кулаком вверх по запястью подносящего. Трудно сказать, почему он так сделал. Стакан, естественно, разбрызгивая вино, вылетел из руки и со звоном раскололся о ступеньку, причем часть вина попала и на лицо бородатого юноши. В мгновенной напряженной тишине, повисшей над площадкой, особенно значительными выглядели последующие действия потерпевшего. Он медленно нагнулся к черному портфелю, стоявшему у его ног, так же не спеша достал оттуда газету, которой обтер лицо, после чего бросил ее, скомканную, вниз, и она покатилась, мягко перекатываясь со ступеньки на ступеньку. Паства между тем плавно поднималась с приступочки, вырастая за спиной искусителя, как крылья демона, и блуждая взглядами по надменному в данный момент лицу Пирошникова. Между нами говоря, в воздухе пахло грозой.
— Убирайтесь вон, подонки! — сквозь зубы глухо произнес Пирошников, к своему и, вероятно, всеобщему удивлению. Правда, удивляться ему было не ко времени, но все-таки где-то на периферии души внутренний его всегдашний наблюдатель недоуменно поскреб затылок, ибо не помнил подобного случая. Удивительно было и то, с какой стати, собственно, наш молодой человек так разнервничался? Что плохого сделали ему люди? Какое, наконец, моральное право, так сказать, имел Владимир, чтобы называть их подонками, поскольку мы-то хорошо помним его собственные недавние похождения в пьяном виде, которые отнюдь не были для него исключением.
Признаться, я теряюсь в догадках. Всему виной, очевидно, нервная усталость, накопившаяся за два дня. Тем не менее возглас Пирошникова прозвучал столь убедительно и был полон такой внутренней силы, что компания, как ни странно, спасовала. Бормоча какие-то слова, полные угроз на будущее, бородатый юноша поднял свой портфель, и вся троица завинтилась вниз. Дядюшка перевел дух, недоумевая, но инцидент был исчерпан, поэтому он лишь покачал головой, и все двинулись дальше в молчании.