Потом мне пришла в голову другая мысль.
— Я, однако, заключаю сделку, Ричард. Ничего даром, и за всякую мелочь монета — таков мой девиз.
Надо поддерживать его хорошее настроение как можно дольше. И потом — брак еще может его спасти. Брак налагает определенные обязательства, ограничивает и во времени, и в возможностях. Только очень испорченный человек — а он, разумеется, не такой, ведь это только начало… О, Боже, сделай так, чтобы он мог избавиться от своего порока! Я слышала, что такое случается с мужчинами, живущими почти исключительно в обществе себе подобных — среди солдат, матросов, путешественников в многолетних походах. Так не подобранная виноградная лоза обвивает другую, такую же, властно и всепоглощающе. Беренгария красива, она страстно влюблена в Ричарда и сможет спасти его.
Но в этот момент — какая каша бывает в голове у человека! — мне вспомнилось, как дядя Роберт отвернулся от целой труппы хорошеньких арабских танцовщиц ради ласк отвратительного маленького, косоглазого пажа. Однако Роберт тогда был не женат, в солидных летах, и привычки его более устоялись…
— И какова же твоя цена, мама? — спросил Ричард.
— Я хочу, чтобы ты женился до моего отъезда.
— У меня нет времени. Я хочу, чтобы вы уехали вместе с Элвайном.
— Когда?
— Послезавтра.
— Значит, времени вполне достаточно. Беренгарии не нужна пышная свадьба. У нее уже готово платье. Если я, вернувшись, сегодня же скажу ей, что в связи с моим отъездом в Англию свадьба состоится завтра, она будет на седьмом небе от счастья. Ты, Ричард, не имеешь ни малейшего понятия о том, как обожает тебя эта девушка, как она красива. И кроме того, я хотела бы покончить с одним делом, прежде чем приступить к другому. Я решила привести к тебе твою невесту и лично убедиться в том, что ты уляжешься с нею в постель. Доставь мне такое удовольствие. Тебе придется предупредить епископов и архиепископов, а я велю Беренгарии погладить свадебное платье.
— Я сделал бы это из благодарности к тебе, несмотря ни на что, но меня удивляет то, что ты забыла об одном обстоятельстве. Великий пост, мама, в пятницу начался Великий пост.
Спустя месяц, когда Ричард был потерян для мира и заточен в какую-то безымянную тюрьму и через много лет, когда он умер, недосягаемый ни для похвалы, ни для обвинений, ни для иронии, я радовалась тому, что тогда сумела сдержаться. Я могла бы смешать его с грязью. Как будто Великий пост имел для него значение! Как будто он не знал, что любой живущий на острове священник — английский, французский, сицилийский — мог совершить эту церемонию, твердо зная, что разрешение будет получено. Подумать только — Ричард Плантагенет использовал Великий пост в качестве предлога!