Несколько минут спустя он пришел в себя. Встревоженная Зара в белом платье сидела у его ног. Пока Чон был без сознания, Стефан и Саша перенесли его на диван.
— Что с тобой? — спросила его Зара.
Чон утомленно прикрыл глаза.
— Там, в чулане, — Стася, — прошептал он.
— О господи, опять! — простонала Зара. — Да нет там никого и не может быть!
— Пойди и посмотри, — слабым голосом отозвался Чон.
— Это галлюцинация, — сказал ему Саша, — со мною тоже недавно была галлюцинация…
Вместе с Родионом они распахнули дверь чулана. Зара тоже подошла к ним, опасливо заглянула вовнутрь.
— Ну что? — спросил Чон, приподнимаясь на локте. — Видели?
— Там сидят старые куклы. Ты выпил больше, чем надо, Павел.
— Она будет преследовать меня всю жизнь, — убежденно проговорил Чон.
Родион с Сашей переглянулись и пожали плечами. Стефан стоял отвернувшись, барабанил пальцами по столу в такт тихой музыке.
За две недели до начала конкурса на звание лучшего хореографического ансамбля Зара не могла ни о чем другом думать и говорить, как о предстоящем показе «Иосифа Прекрасного».
После репетиции ансамблевых номеров — танцев «египтянок», «евреек», «рабов» и «воинов» — Лобов снова и снова проходил с Зарой и ее дублершей Лизой отдельные номера — танец обольщения и танец с воинами, когда семь юношей поднимали царицу Таиах на щите, и полет царицы «рыбкой» с высокой площадки вниз на руки семи «воинов».
Стефан наконец уехал, и Зара ощутила большое облегчение — она не верила его дружелюбному спокойствию, которое он безукоризненно разыгрывал, и все время опасалась с его стороны взрыва чувств или какой-нибудь каверзы, вроде баркаролы, записанной, как она была уверена, именно им на кассету Чона.
Целый день она проводила в репетиционном зале. Ей хотелось пройти все работы, связанные с постановкой балета. Лиза, стройная длинноногая блондинка, удивлялась рвению солистки номер один, которая, не жалея сил, помогала гримироваться «египтянам» и «арабам». Коричневой и желтой пудрой, разведенной в воде, Зара помогала им гримировать тела, хотя пудра сильно пачкала руки и отмыть эту краску было не так просто.
Час-два она затрачивала на поиски собственного грима. Лицо Таиах должно было быть властным, но во время сцен с Иосифом оно дышало страстью. Гримерша занималась Зариными глазами, бровями, скулами, но Зара сама искала нужные тени, тушь, помаду, грим, затрачивая на эти опыты метры лигнина и целые тюбики вазелина, потому что грим, предложенный гримершей, казался ей грубоватым для этой роли.
Декорации воздвигались по рисункам Бориса Эрдмана, которые сохранились со времен постановки Голейзовского. Это были поистине грандиозные сооружения, очень похожие на эрдмановские, но удобные для быстрого сбора и разборки. На высокой пирамиде была установлена небольшая площадка, на которой восседали фараон Потифар и царица Таиах. На подмостках в виде ступеней лестницы группировались придворные, воины и рабы. У подножия пирамиды исполняли свои танцы «египтянки», «еврейки» и «арабы». Костюмы женского состава труппы были в основном «египетские» — маленькие юбочки с легким узлом спереди и лиф с одной бретелькой. Мужчины танцевали в трико, обнаженные по пояс, и в набедренных повязках. Костюм царицы состоял из парчового бюстье и трусиков, а Иосифа — из трико и легкой греческой туники.