— Загромоздили дорогу, мордастые! И чего хожалый смотрит? — брюзжал около Иванова тощий чиновник, несмотря на воскресенье со связкой бумаг под мышкой. — Навезут нечисти, а дуракам и любо!
От таких слов ефрейтор протолкался к голландцам. На смоленом брезенте высились пачки сухих табачных листьев, блестели длинные белые клыки, густо розовели нанизанные на шнурки рогатые колючки, отливали радугой большие раковины. А рядом на сухом сучке скалило мелкие зубы чучело большой синеватой змеи.
Продавцы в широких плисовых штанах, красных куртках и лакированных черных шляпах по-своему выкрикивали товар, тыча в него пальцами. Но среди иностранных слов ясно звучало: «рубль» и «полтинник».
Иванов постоял и снова пошел по рынку, уже заставляя себя повторять нараспев:
— Щетки щетинные, заказные, господские…
Но, видно, не было в нем нужной развязности — никто даже не взглянул на его товар. Уже отзвонили к поздней обедне на князь Владимире, когда надумал занять освободившееся место на нижней ступеньке биржевой лестницы. Тут рядом с седым квасником и застыл ефрейтор, выставляя напоказ свой товар. Два покупателя остановились, осмотрели щетки. Но, услышав цену — по сорок копеек серебром, — отходили. А Иванов знал теперь, что в Гостином за такие берут по полтиннику. Потом пожилой барин в плаще на атласной подкладке дал семьдесят пять за пару и нудно выговорил, что кавалеру надо сыскать разносчика, а то будто казна солдат не кормит.
Чувствуя усталость и досаду, решил уйти. Видно, и правда надо кому-то поручать продавать, раз такой неумелый. Но ему, значит, и часть выручки отдай… А жалко, что толком не расспросил старика, как лучше украсить поделки.
Уже на набережной впереди мелькнула волчья шапка.
— Эй, почтенный! — окликнул ефрейтор и, когда старик остановился, продолжал, подойдя вплотную: — Вот давеча ты про надпись говорил. Так показал бы, к примеру, как оно быть должно, а я тебя тут же отблагодарю.
— Ай не пошел товар? — Старик указал на узел Иванова и при этом дохнул водкой, чего давеча не замечалось. Глазки его теперь весело блестели, и под носом налипла добрая щепоть табаку. — И рад бы услужить, да недосуг, ей-богу…
— Сколько захочешь, столько и дам, — заверил ефрейтор.
— Экий богач! — толкнул его под бок дворовый. — Да не в алтыне дело, а послал барин с поручением, возврата моего ждет, я ж опозднился сильно — на корабли поглазел, приятеля встретил, угостились малость… Однако иди за мной. — И он, круто свернув, спустился по гранитной лестнице на пристань, от которой через Неву ходил перевоз.