Он ушел, оставив ее стоять посреди спальни, задумчиво глядя в пустоту. “Все-таки он необыкновенный человек”, — пронеслось у нее в голове.
Если у Александры и была надежда на то, что Дуглас позволит ей остаться наедине с миссис Плэк, портнихой из Рая, то она быстро улетучилась. Синджен развалилась в глубоком кресле, а Дуглас тихонько сел на стуле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
— Прошу вас, начинайте, миссис Плэк, — обратился он к портнихе.
Она подавила в себе желание выставить их обоих из своей спальни, так как по недолгому, но уже богатому опыту знала, что если Дуглас что-то решил, переубедить его невозможно. Поэтому без возражений предоставила миссис Плэк снимать с себя мерки. Она подняла руки н вытянулась во весь рост; потом попробовала ссутулиться, чтобы грудь не выпирала так сильно, и тут же услышала резкий голос Дугласа: “Выпрями спину!"
Она повиновалась. Затем ее ненадолго оставили в покое, пока Дуглас рассматривал модные журналы, выбирая фасон. Наконец одно из платьев ему понравилось.
— Вот это, — сказал он, поглаживая подбородок, — только эту оборку нужно убрать. Она здесь лишняя. Да, эти мягкие линии и завышенная талия сделают ее выше ростом. И поднимите линию выреза на один дюйм.
— Но, милорд, ее светлость будет выглядеть как провинциалка! Это же последняя парижская мода!
— На дюйм, — повторил Дуглас. — Поднимите его на дюйм.
— Можно взглянуть? — осторожно спросила Александра.
— Конечно. Ты согласна, что оно должно тебе подойти?
Она посмотрела на платье и сглотнула. Оно было изумительным.
— Какой цвет ты выберешь для него?
— Зеленый. Нежно-зеленое платье и накидка потемнее.
— Я не хочу выглядеть провинциальной. Миссис Плэк вздохнула с облегчением.
— Вот и хорошо. Оставим вырез как есть.
— Нет, — отрезал Дуглас. — Я хочу, чтобы ею восхищались, но не хочу, чтобы на нее глазели.
Александра улыбнулась, но промолчала. Она посмотрела на него долгим взглядом, и глаза ее потемнели. Она любила этого мужчину, любила его руки, его рот, которые доставляли ей столько наслаждения; ей нравились его дикость и необузданность в любви, когда для него не существовало ничего на свете, кроме нее.
— Прекрати, — сказал он охрипшим голосом.
— Ох-хо-хо, — широко зевнула Синджен. — По-моему, ты сделал прекрасный выбор, брат. Ну а теперь, как ты думаешь, мы можем наконец поехать за лошадью для Александры?
— Ты останешься здесь, Синджен. С тебя тоже снимут мерки для нового платья. Я уже выбрал фасон, и мама одобрила его. Нет, не надо меня благодарить…
— Наоборот, я собиралась выразить несогласие с тем, что ты принимаешь решения за других. Мне самой хотелось выбрать себе платье.