Лицо Паоли оставалось совершенно бесстрастным.
- Свидетели убийства имеются? - спросил он.
- Конечно.
- Почему вы не заявили в полицию?
- Посольство Соединенных Штатов отчитывается в своих действиях только перед администрацией страны. Тем не менее, отвечу: мы проводили собственное расследование.
- Не понимаю, почему это помешало вам уведомить о происшествии полицию.
- Существовала вероятность того, что этот человек проник в посольство с намерением убить русского, которого мы якобы похитили.
- Все это бессовестная брехня!! Он морочит вам голову, а вы уши развесили! Merde! Bordel de Dieu! - закричал внезапно Кестен, брызгая слюной и порываясь вскочить со стула. Однако автоматчик нажал ему на плечи. По-французски он говорил великолепно, почти без всякого акцента, а сочные выражения свидетельствовали о том, что он изучал этот язык не в Сорбонне. Американцы дурачат вас, олухи! Они сами застрелили советника, который хотел вывести меня из посольства! А этот Горенко - и сейчас там! Они его держат в задних комнатах под охраной своей вонючей морской пехоты!
- Откуда вам это известно? - спросил Паоли.
- Я его там видел своими глазами! И вам могу показать!
- А что вы делали в посольстве?
Кестен со злобным презрением оглядел комиссара и после долгой паузы издевательским тоном произнес:
- Визу оформлял!
- А если всерьез? - Кестен молчал. - Ну?
- А-а, да идите вы все!! - и он откинулся на спинку стула.
- Этот человек застрелил сотрудника посольства, гражданина Франции Люсьена Лэне, - сказал Шеннон.
Паоли, порывисто поднявшись, жестом приказал ему замолчать, потом вынул изо рта сигарету, снял с языка табачную крошку и обратился к своему помощнику:
- Ведите протокол и скажите, чтоб принесли кофе. Месье Шеннон, располагайтесь поудобнее, можете снять пиджак. Я вас не допрашиваю, но вы по доброй воле сделали признание, и теперь меня интересуют подробности все подробности, даже самые незначительные. Сейчас вы не в Вашингтоне, а в Сюртэ, и мы, истинные французы, отдаем предпочтение национальной кухне, она же, как известно, не терпит спешки.
Его помощник сел за машинку, все в комнате зашевелились, готовясь к допросу, а Роже вышел.
- Мне нечего добавить к сказанному, - спокойно сказал Шеннон.
- Прежде чем мы начнем, - сказал комиссар, буравя его не обещающим ничего доброго взглядом, - хочу сообщить вам, что в вашу версию трудно, очень трудно поверить.
- Надеюсь, господин комиссар, вам в жизни приходилось преодолевать и большие трудности.
- Не знаю, не уверен.
- Мы только что получили разрешение Государственного Департамента: полиция может осмотреть здание посольства в любое удобное ей время. И вот теперь мне и вправду больше вам нечего сказать.