- И это, по-вашему, основание?..
- Нет, это зацепка.
Даннинджер видел, как советник с нескрываемым отвраще-нием изучает Горенко - он знал этот тяжелый взгляд и побаи - вался его.
- Сию секунду я ничего решать не стану, - сказал совет-ник. - Горячку пороть нечего. Подождите в другой комнате, пока мы обсудим вашу просьбу. Офицер безопасности проводит вас. Не угодно ли...
- Мне угодно остаться здесь, в этом кабинете.
- Нет, это исключено, - явно теряя терпение, но своим обычным тихим голосом ответил советник. - Следуйте за мистером Даннинджером.
Горенко тяжело дышал, комкая в руках свою шляпу и продолжая время от времени облизывать губы, и Фрэнку неожи-данно стало жаль этого человека.
- Я... Я прошу вас... Я не хочу выходить из здания по-сольства.
- Вас и не просят выходить. Вас вообще ни о чем не про-сят. Это вы просите. А я отвечаю, что в данный момент ничего не могу вам обещать. Согласны подождать - милости просим. Нет - вы в полном праве идти на все четыре стороны.
Лицо Горенко помертвело.
Даннинджер, повинуясь взгляду советника, шагнул вперед и тронул Горенко за локоть.
- Фрэнк, найдите место поудобней, - сказал советник. - И проследите, чтобы контактов ни-ни, ни с кем.
- Понял, сэр.
Даннинджер и Горенко вышли. Сью-Энн направилась следом.
Проводив их взглядом, она зашла в туалет, освещенный резким, как северное сияние, светом люминесцентных ламп, и подходя к умывальнику, бросила быстрый взгляд на свое отражение.
Да, ей пришлось пережить несколько неприятных минут. Даже почудилось где-то на миг... Не хочется вспоминать. Какой этот русский неуклюжий, неловкий, мешковатый, и рукава пиджака явно длинны... Первый случай за время её работы...
На Сью-Энн была сегодня кремовая шелковая блузка и юбка горчичного цвета - она откладывала деньги на этот костюм от Шанель и любила его. Ее темно-каштановые, отливающие на свету красным волосы были убраны наверх, открывая уши и жемчужные сережки. У неё были четко обрисованные брови, орехового оттенка глаза, маленький подбородок.
Несколько секунд она рассматривала себя в зеркале. Вроде бы она не показала слишком явно, как перепугалась, но до че-го же кстати позвонил Шеннон! А советник был просто груб... Недаром его елейные манеры всегда казались ей фальшивыми...
Сью-Энн было двадцать четыре года. Она работала в Нью-Йорке фотомоделью, пока ей это окончательно не наскучило, и её всегда изображали шикарной и отважной, независимой и уверенной в себе, красивой и забавной. Может, она такая и есть? По крайней мере, тихая размеренная семейная жизнь, муж, дети, домашнее хозяйство - все это никогда не при-влекало её. Слушая, как Барбра Стрейзанд поет "Когда в Ри-ме", она смеялась от удовольствия, узнавая в этой песенке какую-то смешную и милую частицу себя.