А неуправляемый Гриша взялся баламутить работниц. Незаконно, дескать, неправильно. Несправедливо! А тут еще и отчетно-выборная профсоюзная конференция на носу, подписание коллективного договора. То-се. И не пьет ведь, сукин сын, последнее время. Не зацепить его, подлеца неблагодарного, никак… И спланировала тогда Шахиня гениальную многоходовую комбинацию. Надо выбить горлопана из "седла", пусть он подергается, пусть почувствует, кто в доме хозяин. Глядишь, и "поскользнется", а там уже – дело техники.
Мужу на ушко помурлыкала, пощекотала ресничками, а тот возмущается:
– У меня на его повесть – три положительных отзыва в редакционном портфеле. Что мне прикажешь делать? Это тебе не бабами-ткачихами командовать. Редакторы сделают, как велю, но разговоры пойдут. На каждый роток не накинешь платок. А оно мне надо?
– Ну, папик!.. – Алиса мягко, как кошка, обвила ласковыми руками налитую кровью шею супруга, заглянула в глаза. Умела, когда надо, быть ласковой. – Неужели ты не можешь "зарубить" эти мемуары Дядюхина?
– Какие же это мемуары, Лисонька? – супруг-редактор обнял жену. – В мемуарах автор себя возвеличивает, возносит на пьедестал. А герой-рассказчик Дядюхина наоборот старается быть незаметным.
– Все равно, – надула губки Алиса. – Зачем нужна такая проза, которая не зовет за собой?! Герой не одержал ни одной победы, никого не спас. Обломовщина какая-то, честное слово.
– Ох! Поверь, Алисонька, бывшему партноменклатурщику, как сейчас нас называют, о Штольцах интересно читать дома, в тепле, лежа на своем диване, а когда они подписывают тебе приговор, глубокомысленно заявляя: "Лес рубят – щепки летят!", интерес как-то сразу к ним пропадает. По мне, так лучше Илья Ильич Обломов. Тот хотя бы, переустраивать общество не начнет, шагая по трупам… Ладно, будь по-твоему, – редактор заглянул в глаза жене и ободряюще улыбнулся металлокерамикой. – Вот что, Алиса, пусть твой Аристарх напишет мне отрицательный отзыв на повесть. А я еще организую парочку. Три – за, три – против, нормально. Выступлю на редакционном совете, предложу отложить публикацию на год. А уже там видно будет.
Супруг "клюнул" в тугую все еще Алисину щечку слюнявыми губами, обдав ее кислым старческим дыханием. Алиса, борясь с отвращением, захлопала в ладоши.
– Папик, милый!
– Разве я могу в чем-нибудь отказать своей Лисоньке.
– Чмок, чмок, чмок, – повисла у него на шее жена, подогнув ноги.
– Тише ты, стрекоза, уронишь!
Довольный супруг посмотрел на часы.
– Я побежал.