"А вас, Штирлиц, я попрошу… остаться".
Директриса открыла форточку – шторы всколыхнулись – и долго ходила по кабинету: шесть шагов – туда, шесть – обратно, приглушенно постукивая каблучками по расстеленной вдоль всего кабинета ковровой дорожке. Статная, в строгом черном платье, тяжелая прическа оттягивала высоко поднятую голову назад, на щеках директрисы от волнения проступил румянец, глаза блестели. Аристарх не без удовольствия смотрел на женщину.
" А она еще хоть куда!"
– Арист, ты понимаешь, что происходит? – Алиса остановилась. – Мне твой протеже, Гриша, как вы его все называете, оставил у секретаря для ознакомления протокол заседания, так называемого стачечного комитета. – Она раздраженно пихнула по полированной столешнице лист бумаги. Длинный, ухоженный ноготь скользнул, и женщина недовольно прикусила карминовую губу. – Он предупреждает о предзабастовочной ситуации на фабрике. Скоро нас с тобой, Арист, вывезут на тачке с мусором за ворота, как в 1905 году. Тебе есть что сказать?
– Неужели все так серьезно, Лисонька?
– Это ты меня спрашиваешь? Ты, кадровик, спрашиваешь директора о кадровой ситуации на фабрике? Ты, мои глаза и уши? Ты, который был обязан заранее сделать все, чтобы подобное положение вещей не смогло бы возникнуть даже в принципе?
Директриса взволновано заходила по кабинету: шесть шагов – туда, шесть – обратно…
– Почему я, слабая женщина, должна тянуть этот проклятый воз одна? – голос Алисы, обычно грудной, утратил свою мелодичность, в нем стали проступать истеричные визгливые нотки. – Кто уговаривал меня год тому назад в этом самом кабинете взять на работу твоего опустившегося протеже? – директриса умело акцентировала "твоего" и "протеже". – Кто умолял меня похлопотать за его вонючую рукопись перед мужем, святым человеком? – платочек, выпорхнув из рукава, аккуратно промокнул накрашенные глаза женщины.
Каждое Алисино "кто" сопровождалось таким энергичным ударением, что Аристарх невольно вжимал голову в плечи. Сидя в низком кресле, он будто бы уменьшился в росте. Алиса же, невысокая от природы, надвигаясь на него, наоборот становилась все выше и выше. Голос ее креп, она то останавливалась, то быстро вышагивала вдоль стола заседаний: шесть – туда, шесть – обратно. Аристарху приходилось все время изворачиваться в кресле, чтобы не оказаться к директрисе спиной; шея устала, глаза закрывались, силуэт Алисы расплывался. Ее голос звучал уже где-то там, наверху, отдаляясь, замирая, и вдруг вновь усиливался, заполнял все пространство кабинета, как гром небесный. Чувствуя, что сейчас ему станет плохо, Аристарх как-то боком, неудобно, вывалился из одуряюще пахнущего кожей кресла, качнувшись, шагнул вперед, раскинул руки и поймал-таки женщину.