Дома Аристарх, не переодеваясь и лишь сбросив промокшие насквозь туфли, достал из холодильника початую бутылку водки, наполнил и тут же выпил залпом большущий чайный стакан и открыл воду в ванной… Потом был второй стакан, вторая бутылка. Аристарх тыкал непослушным пальцем в кнопки телефона, ошибался номером, злился, крыл ни в чем неповинных абонентов матом, жал на кнопки снова и снова. Уронил телефон, в сердцах замахнулся на аппарат ногой. Поднял, послушал доносящиеся из трубки короткие гудки.
Наконец дозвонился, долго орал на Дядюхина, пока тот не отключился. Набрал домашний Шаховых, но трубку никто не брал. Уронил стакан; пытаясь собрать осколки, поскользнулся на мокром линолеуме кухни; упал, порезался, вышел в прихожую, зажав распоротую стеклом ладонь; и, споткнувшись о брошенные посреди прихожей туфли, растянулся с утробным стоном во весь свой немалый рост. Верхняя часть туловища оказалась в комнате, за порогом. Ноги в так и не снятых мокрых носках – в коридоре. Зарычав, как раненый зверь, Аристарх попытался встать, но руки подломились в локтях. Тогда он, мыча что-то нечленораздельное, прополз, марая кровью светло-бежевый палас, пару метров вперед и, уткнувшись головой в ворс ковра, заснул, ругаясь во сне, всхлипывая, жалуясь на судьбу оставшейся в далеком сибирском городе маме, которая только одна его и понимала…
Немного погодя лицо Аристарха распустилось, он улыбнулся во сне и глубоко вздохнул. Ему снились зеленые холмы, бешеный галоп вороного, тяжелое привычное постукивание набитого стрелами колчана по спине. Правая рука уверенно сжимала поводья, левая придерживала рукоять меча, и та отчего-то нестерпимо жгла ладонь.
* * *
Утром Аристарх впервые за семь с половиной лет безупречной работы на фабрике не пошел на службу. Он позвонил Тамаре и, сославшись на плохое самочувствие, сообщил, что "будет" во второй половине дня. Подумав, выдернул телефонный шнур из розетки. После контрастного душа, побрившись и выпив чашку крепчайшего кофе, Аристарх брезгливо собрал разбросанную с вечера грязную мокрую одежду, отнес в ванную, вымыл посуду и прибрал на кухне. Какое-то время он лежал на диване и курил, пуская сизые кольца дыма в потолок. Во рту было гадко.
Потом, решившись, резко встал, уселся за письменный стол, зажег настольную лампу и пододвинул к себе стопку бумаги.
Содержание повести Аристарх знал наизусть.
– Для начала, как водится, похвалить, – пробормотал себе под нос.
"Хороший образный язык, хороший стиль, живые диалоги…"
Аристарх поморщился:
"Хороший язык… хороший стиль…"