Яков Александрович не удивился, дедову семью многие в округе знали. И подтвердил:
— В Высокое… А ты здешний, значит, если меня признал?
— Нет, не здешний… — Старик тяжело перевел дыхание. — А признал по голосу, по напеву, по обличью всему…
— Что ж, раньше здесь бывал?
— Бывал.
— Давно?
— Скоро восемнадцать годов.
Яков Александрович удивился.
— Да ведь и мне-то всего девятнадцать лет, как же ты знать меня можешь? Или что на мать да на деда похож?
Старик ничего не ответил, но, будучи совсем близко, учитель увидел, как беззвучно задвигались его губы под седыми усами, потом рука поднялась к вороту и опять бессильно упала.
Якова Александровича охватила жалость — видать, болен старый. Он наклонился. Широко раскрытые глаза напряженно уставились в его лицо…
— А живы они? — спросил странник. И все морщинистое лицо его выразило крайнее, мучительное ожидание.
— Бабушка померла с год, а дед и мать живы… Только она не здесь теперь, замужем в Нарве живет, — сказал Яков Александрович. — А ты, почтеннейший, знал, что ли, их близко?
Старик, не отвечая, как-то весь сник, а потом и совсем прилег ничком на посеребренную луной редкую траву обочины.
«Что за человек? Откуда? — подумал учитель. — Надо разузнать. И бросать одного в поле не годится».
Он сел рядом со стариком на землю, подсунул руку ему под поясницу и, приподняв, прислонил к себе.
И вдруг старик отвел, почти оттолкнул его руку горячими трясущимися пальцами.
— Пусти, пусти, — услышал учитель прерывающийся взволнованный голос. — Не трогай меня, ведь я злодей твой… Знал бы, кто я, слова бы не сказал…
«Бредит», — решил Яков Александрович и спросил:
— Да что же вы мне такое сделали? Вспомните, ведь вы и видеть-то меня раньше не могли…
— Знаешь, кто отца твоего погубил? — спросил странник хрипловато, но неожиданно твердо.
— Майор Жаркий, — ответил Вербов. — Так ведь он уже помер давно.
— Не помер, — выговорил старик. — Скрыли неразумные люди…
Яков Александрович сидел как оглушенный, сразу поверив его словам. Он не знал, как это случилось, но, несомненно, рядом с ним был именно майор Жаркий, якобы умерший двадцать лет назад арестантом.
Довольно долго сидели они молча, и учитель чувствовал, что старик смотрит на него, ловит выражение лица, ждет, что он скажет и сделает…
Единственный звук, который слышал Вербов, было далекое постукивание телеги по щебню дороги.
— Вы куда же шли? — спросил он наконец.
— К Якову, к ней, к тебе, кого в живых найду… На места здешние взглянуть…
— А откуда?
— Из Сибири, второй год иду… Вот сил не стало…
Опять они замолчали. А Яков Александрович решал, что ему делать? Видел, что нет иного выхода, как помочь Жаркому увидеться с тем, к кому шел тот столько тысяч верст.