Начало шаманской религіи, судя по простотѣ обрядовъ ея, должно относить къ тѣмъ временамъ міра, когда люди еще не имѣли ни храмовъ для жертвоприношеній ни особливыхъ сословій, посвятившихъ себя служенію при жертвенникахъ. Религія эта и нынѣ совершенно-чужда фанатической вѣронетерпимости, свойственной прочимъ языческимъ религіямъ[93]. Мы называемъ ее шаманствамъ отъ слова шаманъ, заимствованнаго отъ тунгузскаго слова саманъ, которое означаетъ человѣка, соединяющаго въ себѣ качества жреца, врача и волхва. Исторія хотя представляетъ намъ таковыхъ людей въ Азіи за долго до временъ Р. X., но уже принадлежащими къ особливымъ сословіямъ, исключительно посвятившимъ себя служенію при храмахъ. Къ сожалѣнію, до сего времени еще не открыто ни памятниковъ, ни свидѣтельствъ историческихъ, по которымъ бы можно было заключить, въ чемъ и до какой степени нынѣшнее шаманство разнствуетъ отъ древняго. Что касается до нынѣшнихъ шамановъ въ Маньчжуріи, они принадлежатъ къ разнымъ сословіямъ въ обществѣ, и названіе шамана носятъ только по исправленію должности жреца, которую они изучаютъ и принимаютъ на себя добровольно, безъ всякихъ обрядовъ посвященія и безъ утвержденія правительствомъ. Сверхъ сего въ Маньчжуріи и не было, и доселѣ нѣтъ ни храмовъ для шаманскаго служенія, ни дней опредѣленныхъ для сего. Шамановъ безвременно призываютъ въ домъ, гдѣ нужно ихъ религіозное содѣйствіе по какому либо случаю. Одинъ Богдаханъ, по преимуществу, пользуется правомъ имѣть храмы и жрецовъ для шаманскаго служенія.
Въ Пекинѣ шаманское служеніе совершается въ двухъ мѣстахъ: во дворцѣ государыни и въ шаманскомъ капищѣ, которое лежитъ во внутреннемъ городѣ, на юго-востокъ отъ дворцовой крѣпости, и по китайски называется Тханъ-цзы, что значитъ храмъ. Маньчжуры превратили сіе слово въ танеэ, а собственнаго названія – безъ вещи – не имѣютъ.
Въ шаманскомъ капищѣ находятся три храма, какъ-то: главный храмъ, состоящій изъ одного зала въ три звена; круглый храмъ, имѣющій видъ не большаго павильона, и малый храмъ, похожій на бесѣдку. Въ этихъ храмахъ нѣтъ ни мебели, ни украшеній какихъ-либо; даже наружность ихъ очень проста. Во дворцѣ государыни, въ служебномъ залѣ, развѣшивается на шестикѣ занавѣсъ: при утреннемъ служеніи – на западной сторонѣ, при вечернемъ – въ сѣверо-западномъ углу, а по срединѣ зала ставится вѣха, утвержденная на каменной тумбѣ. Въ шаманскомъ капищѣ вѣха ставится предъ круглымъ храмомъ, а отъ вѣхи проводится чрезъ круглый храмъ въ главный три бечевки, которыя привязываются къ сѣверной стѣнѣ надъ занавѣсомъ. Какъ при шаманскомъ служеніи иногда сама государыня присутствуетъ, а при ней ни одинъ мужчина, исключая евнуховъ, быть не можетъ; то должность шамановъ исправляютъ женщины: почему въ обоихъ храмахъ служеніе совершается одною шаманкою въ шаманскомъ одѣяніи; по правую ея сторону, нѣсколько отступя назадъ, стоитъ подшаманка въ обыкновенномъ своемъ одѣяніи. Шаманка читаетъ молитвы и поетъ гимны плавно и тихимъ голосомъ, съ важнымъ и благоговѣйнымъ видомъ. Но какимъ образомъ она дѣйствуетъ въ тайныхъ молитвахъ при жертвоприношеніи, я не имѣлъ случая видѣть. У государыни въ храмѣ Онготамъ, хранителямъ лошадей, при вечернемъ жертвоприношеніи употребляютъ по двѣ свиньи; а при большомъ жертвоприношеніи, во 2-й день каждаго мѣсяца, также при большомъ жертвоприношеніи весною и осенью при водруженіи вѣхи, употребляютъ по одной свиньѣ.