Вдруг они призывно замахали руками. С крутого берега к реке спускалась ещё одна русалка. Я залюбовался её красивым, стройным, яркой белизны телом. И только тут наконец происходящее дошло до моего сознания. Вот что значит на несколько лет оторваться от своей земли. Как я мог забыть обычай сельских девушек приходить под утро к реке и купаться?..
Уже почти рассвело, когда я добрался до постели. Мне показалось, что закрыл глаза всего, минуту назад. Но проспал я довольно долго. Отджа успела побывать в машинном парке совхоза. Вся семья сидела на большом топчане в ожидании завтрака. Я быстро поднялся, умылся и присоединился к ним.
Сколько раз вот так мы пили чай в доме Гуль. Давно прошла моя стеснительность, я свободно разговаривал с её отцом, с нею, чувствуя себя на равных. Гуль всегда к моему приходу тщательно одевалась, я тоже старался не ударить лицом в грязь.
Сейчас на мне была крахмальная рубашка, брюки из дакрона, на ногах лакированные туфли. Но странно, именно в этой одежде, я чувствовал себя здесь неловко. Отджа и её односельчане, как я успел заметить, одевались просто. Конечно, я понимал, что в дакроновых брюках не выйдешь в поле и не сядешь за трактор, но всё же…
Вечером у клуба девушки и парни выглядели конечно иначе. И должен отметить, что выходное платье они носили так же привычно, как и городские жители. Однако повседневная одежда была нм привычнее, потому что сельскому жителю трудно определить, когда начинается и когда кончается его рабочий день.
Как мне хотелось сейчас, сбросив весь этот нейлон и дакрон, одеть удобный для работы костюм, почувствовать близость сидящих рядом людей, проникнуться их заботами.
Как свободно говорит Отджа о делах совхоза, как уверена она в том, что выполнит обещанное! Мне стало завидно, что я не могу проникнуться такой же уверенностью, почувствовать в себе окрыляющую силу. Нет, я обязательно должен написать очерк! Хороший очерк!
Я усмехнулся, вспомнив, как представлял в детстве Отджу красивой куклой, выставленной в магазине. Но только сейчас увидел её подлинную, живую красоту, её особенную теплоту и сердечность.
Гуль была, пожалуй, красивее Отджи. Её броская внешность опутывала, не давала раздумывать и сомневаться. Отджа, наоборот, побуждала к размышлению, если можно так выразиться, её красота была щедрой.
— Ты ведь не обо мне одной пишешь очерк? — спросила Отджа.
— Получил задание написать только о тебе, — ответил я.
— И зря. Девушки наши — Джерен, Тавус, — знаешь, как они работают? Боюсь, скоро на пятки мне наступят. А Ата-ага? В прошлом году он собрал 450 тонн!