Когда вскипела вода, Огульдженнет заварила чай и вошла к свекрови. Почти следом за ней появились Атак и Оразгюль. Увидев их, Огульдженнет свой чайник тотчас поставила перед Атаком. И хотела опять выйти, ещё чаю вскипятить. Оразгюль её остановила:
— Я пить не буду. — И сейчас же скривила губы: Так ты, оказывается, уже и не надеваешь больше праздничный халат?
Огульдженнет улыбнулась, показала жестом: сейчас, мол, всё — объясню. А сама приблизилась к свекрови, зашептала на ухо:
— Мама, поговорите с Атаком. Пусть, когда бригадира увидит, попросит для меня какую-нибудь работу.
Каким-то образом неугомонная Оразгюль расслышала её слова и накинулась на младшую гелин:
— Вай, невестушка, упаси тебя бог! Мы-то думали: ты будешь положенное время сидеть, ни на кого не глядя, халат на голову накинув. И никакого дела тебе не поручали. А ежели тебе работать захотелось, то вон у детишек моих вся одежда грязная. Возьми да перестирай.
Огульдженнет без труда уловила неприязнь в её словах. «За что?» — уже в который раз подумала она, не зная, что сказать. К счастью, вмешалась Боссан-эдже.
— Иди, голубушка, к себе, — велела она Огульдженнет. — Там и поешь. А мы побеседуем пока.
Едва она скрылась, Атак недовольно пробубнил:
— Мама, чего это она надумала?
Однако Оразгюль опередила мать:
— Ей, видите ли, угодно идти работать вместе с мужчинами! В бригаду, на поле…
Атак даже вздрогнул, будто его кольнуло. Ещё бы: ближайшая родственница отправится работать, будто её прокормить в семье не в состоянии. Какое бесчестье для мужчины!
— Пусть и не думает! — со злобой выдавил он и стукнул себя кулаком по колену. — Что это ещё?
— А за детьми ухаживать не желает, — подзадоривала Оразгюль. — Вообще детей терпеть не может.
Послушав их, Боссан-эдже допила чай, остатки выплеснула из пиалы к порогу.
— Оставь эти разговоры, невестка, — мягко, но серьёзно начала она. — Бедняжка ничем перед тобой не провинилась, да и никому ещё не сделала ничего дурного. Детей, говоришь, не любит… Вот уж неправда. Как у тебя язык поворачивается!
— А что? — вскинулась Оразгюль. — Я ей ничего плохого не говорю.
— Я другое замечаю. Слова человеческого она от тебя не слышит. Работу самую грязную всегда на неё сваливаешь… Верно говорится: «Сперва к себе огонь приложи, а не обожжёшься, тогда и к другому». Перестань обижать её, говорю тебе.
— Но и ей не давайте на шею садиться! — визгливым голосом выпалила старшая гелии. — «Учи ребёнка сызмала, жену сызнова», разве не так? Что за девка своенравная?! Борык не надевает, как у всех, переоделась в старьё, а теперь, пожалуйста, в поле работать пойду… Нашли себе невестку, нечего сказать!.. Да знала я, знала, что так и выйдет!..