— Нет, — снова перебила его Фрида. — Не нужна мне вселенная. Я вижу Деревню и Замок. А если закрою глаза, опять вижу Деревню и Замок. Мне этого достаточно. Не понимаю, куда ты клонишь.
— И я не понимаю. — К. улыбнулся. — Я не всерьез говорил.
— Пей-ка лучше, — сказала Фрида почти весело. Она поднесла ложку ко рту К. Он увидел, что ее рука дрожит от усталости, и понял, каких усилий стоит ей разыгрывать веселое спокойствие. Он отстранился.
— Хватит. Все равно я скоро умру. — Но и эти слова он произнес, не придавая им серьезного значения. Тепло, мягкая постель и заботливость Фриды были приятны, вот так бы прожить дни, недели, даже годы, не зная никаких других желаний, подумал К. Закрыв глаза, он удобно откинулся на подушку, и в течение нескольких мгновений все было хорошо.
— Ты скоро умрешь? Ну, тогда, и правда, тебе хватит. Или как раз наоборот, — вечно будет мало, — Фрида поставила чашку на столик и посмотрела на К., качая головой. — Почему ты это сказал?
— Что?
— Что скоро умрешь.
— Наверное, потому что это правда.
Она вздохнула:
— Ну и что тогда тебе нужно в Замке? Хочешь остаться верным самому себе, раз уж ты вступил на эту дорогу, — так, кажется, ты сказал?
К. потянулся.
— Перед лицом судьбы нет верности самому себе. Есть только упорство и борьба с подозрениями, которыми тебя мучают.
— Господи боже мой. Ты, ты сам себя мучаешь. И никто не может это прекратить. — Она встала.
— Останься! — К. протянул Фриде руку. — Кровать твоя, а ты устала ничуть не меньше меня. Отдохнем, может быть, мы сможем даже поспать.
Фрида неопределенно махнула рукой:
— Это неприлично.
— Но ты же тогда, на постоялом дворе...
— Тогда все было по-другому. Заходить в твою комнату и заботиться о тебе было одной из моих служебных обязанностей. А в этой комнате я бываю, когда не занята по службе.
— Ложись, — упрямо повторил К.
— Но я теперь принадлежу другому, не тебе. — От глубокой печали голос Фриды звучал глухо.
— Ты всегда принадлежала кому-то другому, — мрачно возразил К., — и никогда — мне. Другой думал, что ты принадлежишь ему, и благодаря тебе он принадлежит Замку или хотя бы Деревне. Но все было наоборот...
— Наконец-то ты понял, что ты только...
К. не дал ей продолжить:
— Нет, нет! Я ничего не понял, я просто констатирую факты. Сначала Деревня, потому что остаться можно лишь там, где ты не раздражаешь людей, потом Замок, потому что нельзя остаться там, где это не разрешено законом, потом ты, потому что ни от кого нельзя ожидать на основании какого-то любовного лепета, который впоследствии оказывается не внушающим доверия, нельзя ожидать, что человек порвет со своим привычным окружением. Но поскольку Деревня принадлежит Замку, никто не может принадлежать Деревне, не принадлежа одновременно Замку... Круг замыкается, и оказавшийся вне круга становится посторонним.