К счастью, она у меня была. Потому что двери лифта открылись, и мой отец, стоящий в лобби, выглядел здоровым и крепким. Я знала лучше, чем кто-либо, что это было не так.
- Папа, - сказала я с улыбкой настолько широкой, что стало больно щеки. - Ты хорошо выглядишь.
И это было действительно так; к бледной коже, объединявшей нас, прибавились другие оттенки, и он не казался уставшим, или изнеможенным, или слабым, несмотря на то, что он пережил. В самом деле, стоя там в хаки и белой рубашке поло, он, похоже, готов был отправиться играть в гольф.
Он согнул одну рук и указал на бицепс.
- Человек из стали.
Моя мама бросила на него уничтожающий взгляд, а затем мы втроем вышли во влажности юга и сели в машину.
Я была счастлива. Настолько счастлива, что почти забыла, что меня только что выписали из больницы. Что моего отца только что выписали из больницы.
- Так что ты думаешь? - спросила меня мама.
- Хм?
- Об амбулаторной программе «Горизонты»?
Она только что говорила? Я не заметила?
В любом случае, я была вне времени.
- Я думаю... я думаю, что это звучит неплохо, - наконец сказала я.
Моя мать выдохнула, я и не заметила, что она задерживала дыхание.
- Тогда нам нужно позаботится о том, что ты начнешь как можно быстрее. Мы так рады, что ты возвращаешься домой, но будут кое-какие изменения...
Всегда есть еще одно «но».
- Я не хочу, чтобы ты была дома одна. И я также не хочу, чтобы ты водила машину.
Я прикусила язык.
- Ты можешь покидать дом, пока с тобой будет Даниэль. И если ты вернешься без него, ему придется за это отвечать.
Это было нечестно по отношению к нему. И они знали.
- Кто-нибудь будет привозить, и забирать тебя из программы каждый день...
- Сколько дней в неделю?
- Пять, - сказала мама.
По крайней мере, не семь.
- Кто будет забирать меня? - спросила я, глядя на нее. - Разве у вас нет работы?
- Я буду тебя забирать, родная, - сказал папа.
- Разве у тебя нет работы?
- Я взял несколько выходных, - сказал он легко и взъерошил мне волосы.
Когда мы остановились на нашей улице, я почувствовала раздражение. Это была картина пригородного совершенства; каждая лужайка была тщательно ограничена, каждая живая изгородь тщательно подстрижена. Не было ни единого цветочка не на месте или даже отбившихся веточек на земле, а наш дом был просто таким же. Может быть, именно это меня и беспокоило. Моя семья прошла сквозь ад и я была одной из тех, кто их туда бросил, но снаружи все выглядело так, что вы бы никогда не догадались.
Когда моя мать открыла переднюю дверь, мой младший брат бросился в гостиную в костюме, с квадратными карманами.