Скарре зажмурился.
— Но ведь в дом заходили и другие люди? Они тоже могли оставить отпечатки…
— Здесь почти никого не бывало. И, кстати, мы нашли письмо, — сказал Гурвин, — оно отправлено на этой неделе из Осло. «На днях заеду. Пока. Кристофер».
— Родственник?
— Мы пока не знаем. Но, по-моему, Халдис была знакома с убийцей. И статистика тут на моей стороне. Естественно, он испугался.
— Да, люди вообще существа нервные.
Скарре прошел в гостиную, где стояло кресло-качалка, а на нем лежал пушистый плед. Он поднес плед к носу и осторожно понюхал, вдохнув запах мыла и камфары. Вдруг в нос его кольнул прилипший к пледу волос. Двумя пальцами Скарре снял волос с ткани — длиной тот был около полуметра, а цветом напоминал серебро.
— У нее были такие длинные волосы? — изумленно спросил он.
Гурвин кивнул:
— В молодости она слыла красавицей. Мы были детьми и этого не понимали — просто считали ее пухленькой и милой. Вон там висит ее свадебная фотография.
Скарре подошел поближе. Халдис Хорн в свадебном платье могла любого свести с ума.
— Это платье сшито из парашютной ткани, — пояснил Гурвин, — а фата — из старой английской занавески. Халдис сама об этом рассказывала, а мы тихо слушали, как и полагается детям: нам хотелось отплатить за землянику и ревень. — И, резко развернувшись, ленсман вышел на кухню.
— А где здесь спальня? — крикнул Скарре.
— За зеленой шторой.
Скарре отодвинул штору и заглянул внутрь. Спальня представляла собой узкую маленькую комнатку, в которой стояла кровать с высокой спинкой. Та часть, на которой прежде спал Торвальд, была аккуратно заправлена. Из окна спальни просматривались лес и задняя стена сарая. Над кроватью висело стихотворение в рамке.
Он прилетел с соколами,
С юга. Огонь его
Сжигает все, не оставляя ничего живого.
И за мошек, что ты спрятал от него,
Он потребует расплаты.
Внизу кто-то — возможно, сама Халдис — синими чернилами подписал: «Как страшно!» Улыбнувшись, Скарре заметил вдруг, что ленсман вышел из дома. Он пошел следом, шаря глазами по траве в надежде обнаружить что-нибудь важное, что другие упустили. Окурок, обгорелую спичку, все что угодно. Он посмотрел на дом — прямо под окном кухни деревянная обшивка была пробита. Пробоину заделали, но след все равно был заметен.
— Это произошло в день смерти Торвальда, — сказал Гурвин, показав на щель. — Халдис была на кухне, а Торвальд сел в трактор. Халдис помахала ему — мол, скоро обедать, — и ей вдруг показалось, что трактор едет чересчур быстро, будто Торвальду захотелось тряхнуть стариной и покрасоваться перед женой. С жутким ревом трактор проехал по тропинке и в следующий миг врезался в стену. Халдис кинулась к кабинке и увидела, что муж упал ничком на руль. Он умер мгновенно.