— Жить-то надо, а?
— Ну, тебе-то на судьбу грех жаловаться, с таким брюхом ты, уж верно, без обеда не остаешься. Не так ли?
— Ох, мне ведь платят всего шесть франков в месяц за комнату…
— И ты понятия не имел, какое прошлое у твоих постояльцев? — Сент-Обен изобразил на лице крайнее изумление.
— А ведь мой добрый друг прав! — с этими словами Дюссо влепил хозяину гостиницы оплеуху. — Реестр в меблирашках ведется похуже, чем в городском морге.
— Ладно, если тебе и неведомо прошлое этого Дюпертуа, то его настоящее ты знаешь. Покажи-ка, где он притаился.
— Там…
Толстяк указал на закрытое окно верхнего этажа, потом добавил плаксиво:
— В этот час его, поди, и дома нет.
— У тебя есть ключ?
— Свой он носит в кармане.
— Будь повежливей! — Дюссо наградил его новой пощечиной.
— Но все ключи здесь в одном, любую дверь откроют…
— Давай сюда!
— Вот, господа, вот…
Бедняга протянул им простенький ключ, который Сент-Обен буквально вырвал у него из рук. И тотчас распределил роли:
— Я поднимусь туда с Дюссо, Давенном, Русселем и Дювалем. Вы, остальные, побудьте в этом прелестном дворике. Носы, если угодно, можете зажать, но глаз не жмурьте, смотрите в оба. Если господин Руже окажется недостаточно учтивым, вы, разумеется, успеете вволю надавать ему затрещин. И потом, если Дюпертуа нет в его вонючей конуре, он в любой момент может возвратиться, и тут уж ваше дело его отдубасить. Ну, идем!
Часть группы устремилась вверх по лестнице, прямиком к указанной комнате. Дверь была даже не заперта, и они всей гурьбой ввалились в логово якобинца, но обнаружили там всего лишь кумушку со злыми глазами и всклокоченной шевелюрой да девчонку-подростка, которая, трясясь от страха, пряталась у нее за спиной.
— Э, мы ищем убийцу, а нашли его семейку! — Сент-Обен захохотал.
— Паскудные рожи! — сказала мамаша Дюпертуа.
— Дюссо, вы слышали, как она нас обозвала?
— Да, друг мой, это заслуживает основательной порки.
Они надвинулись, размахивая тростями и норовя оттеснить дерзкую к ее убогому ложу. Дюссо воспользовался моментом, чтобы схватить девушку за руку. Она была в рубашке и деревянных сабо.
— Если бы ее умыть, эту девку, она, пожалуй, милашка…
— Не трогайте мою дочь! — завопила фурия.
Она билась на своем соломенном тюфяке, вырываясь из рук троих мюскаденов, которые пытались задрать ей юбку, чтобы ее высечь. Вдруг из темного угла выдвинулся мужлан неотесанного вида — сам Дюпертуа. В руке у него был нож.
— Да я сопляков вроде вас одной ногой расшвыряю! Пинками в зад!
Сент-Обен и его приятели, опешив, не смогли помешать ему выскочить на лестничную площадку. Они бросились вдогонку, оставив женщин, старшая из которых вопила, а младшая плакала. Дюпертуа сбежал по лестнице. Сторожившие внизу мюскадены, также застигнутые врасплох, шарахнулись от его грубого напора.