— Их не хватит! Предместье Сент-Антуан гудит. Не нравится мне это.
Баррас вытащил из кармана редингота брошюру и протянул Буонапарте:
— Пять сотен экземпляров этой книжонки вчера были распространены по городу. Она призывает народ восстать, чтобы получить хлеб.
Виконту подвели коня, он поставил ногу в стремя и лихо вскочил в седло.
— А я? — спросил Буонапарте.
— Ты?..
— Мне-то что делать?
— Ничего.
— Как это?
— У тебя нет места службы.
— Но я могу быть полезен!
— Что ж, обратись в Военное министерство, попробуй убедить их в этом.
И виконт со своими оборванными егерями рысью поскакал прочь, покинув Буонапарте во власти весьма горьких раздумий. Генерал в отпуску постоял, нервно постукивая себя тростью по сапогу, когда же всадники скрылись за поворотом улицы, скомандовал своему адъютанту, как и он сам, оставшемуся не у дел:
— Ступай в Пале-Рояль, Жюно, послушай, о чем там толкуют, потом доложишь мне, каково настроение публики. Я буду у Пермонов.
— Я присоединюсь к тебе через час, генерал.
Отдав приказ, пускай всего лишь Жюно, он испытал некоторое облегчение: навязанная ему скромная роль зрителя была нестерпима. Сперва они зашагали рядом, потом адъютант свернул направо, к Пале-Роялю, Буонапарте же по улице Вивьен двинулся в сторону улицы Дочерей святого Фомы, где на третьем этаже дома с меблированными комнатами под названием «Обитель Спокойствия» обитала мадам Пермон, подруга детства его матери. С одной стороны, ее апартаменты служили местом сходок корсиканских эмигрантов, с другой — игорным домом: мадам Пермон, утверждавшая, что ее род восходит к императорам Трапезунда, организовывала там неистовые картежные баталии, ибо ей причиталась доля со ставок. Сюда стоило заходить в основном для того, чтобы узнать последние новости. Так Буонапарте проведал, что англичане 50-го пехотного полка захватили его фамильный дом в Аяччо: на первом этаже разместили оружейный склад, а опустошенные комнаты лейтенант Форд превратил в казарму для своих людей.
— Кот в сапогах! Кот в сапогах!
Одиннадцатилетняя Лора Пермон с балкона заметила Буонапарте, когда он шел через двор, и тотчас оповестила об этом мать и присутствующих гостей — аббата Арриги и господ Арена и Маэстраччи. Насчет своего сказочного прозвища Буонапарте был в курсе. Он обзавелся им несколько лет назад. Закончив высшую военную школу в Бриенне, он зашел к Пермонам, желая показаться в новеньком мундире. Но поскольку ноги у него были тощие, а сапоги оказались широковаты, Лора и ее старшая сестра Сесиль при виде его покатились со смеху: «Кот в сапогах!» Шутка ему совсем не понравилась, но он стерпел. Что до этих сапог, они приводили мадам Пермон в ярость: будучи сухими, пронзительно скрипели, стоило ему ступить на пол, когда же намокали, при попытке подсушить их у очага начинали вонять, так что бедной мадам Пермон приходилось все время подносить к носу надушенный платочек. Но она нашла выход: в плохую погоду горничной было велено, едва генерал появится на пороге, снимать с него эти пресловутые сапоги с отворотами и чистить в прихожей. Сейчас на улице было сухо, и проклятые сапоги ограничивались скрипом.