— Людовик Семнадцатый умер, — сообщил ему Фрерон.
— Это не облегчит нашего положения, — морща лоб, произнес Баррас.
В самый день казни Робеспьера Баррас поспешил в тюрьму Тампль навестить девятилетнего малыша-короля, заложника Республики. У него была чесотка, коленки распухли, он уже и на ноги встать не мог. Баррас распорядился, чтобы о нем немедленно хорошенько позаботились. Но было поздно. Мальчика не стало, теперь его дядья в изгнании могут предъявить свои права на французский престол.
— Еще начнут болтать, будто мы его убили, — вздохнул Фрерон.
Буонапарте, подошедший вслед за Баррасом, услышал его.
— Выход один: переломить эти разговоры, — вмешался он.
— Что ты имеешь в виду, генерал?
— Подбросим молве другую пищу — в парижских кафе, в Пале-Рояле, на площадях.
— Но какую?
— Распространим слух, будто истинный Людовик Семнадцатый не умер, якобы ты, Баррас, когда нанес ему визит, подменил его другим ребенком тех же лет, чтобы спасти, он все еще жив и может вернуться. Тогда этот жирный болван, граф Прованский, который засел в Вероне и уже мнит себя Людовиком Восемнадцатый, вовсе не является пока законным наследником трона. Кто может доказать, что Людовик Семнадцатый мертв? Его врач?
— С его врачом на той неделе произошел несчастный случай. Исход был роковым, — сказал Баррас.
Среди мирной и праздничной обстановки «Кафе де Шартр» его зеркала на стенах, зрительно увеличивая залу, отражали необычную суету, порождаемую одновременно скорбью, и беспокойством. Все столы под здешним потолком с позолоченными кессонами занимали одни мюскадены, они бродили среди колонн, расписанных сценками на более или менее мифологические сюжеты и цветочными гирляндами, они сидели и стояли, сплошь угрюмые, раздраженные. Говорили все об одном — о кончине Людовика XVII и о том, что это произошло при сомнительных обстоятельствах: газеты только что объявили о случившемся, но без особых комментариев, так что каждый был волен выдвигать свои домыслы:
— Его отравили, я в этом уверен.
— А за каким чертом, любезнейший Давенн? — осведомился напудренный верзила.
— Все очень просто. Правительство устранило ребенка, которого роялисты хотели посадить на французский трон. Одним ударом они добились того, что для волнений в Вандее и Бретани больше нет повода.
— В поводах недостатка нет! Претендентов хватает: граф Прованский, граф д’Артуа…
— Они живут в изгнании.
— И что с того?
— Можете себе представить, как они вернутся во Францию с английскими либо австрийскими полками? Вот уж была бы бесславная война!
— А на самом деле, — вмешался конторский клерк с шиньоном на макушке, — с чего бы ему умирать?