Было ясно, что похитили его с целью выведать все о братьях Берри. Русский с чубчиком сам об этом обмолвился. Значит, понимал Салем, говорить так или иначе придется. Его ведь неспроста привезли за город. Чтобы без помех подвергнуть пыткам и вытащить из него правду. А об эффективности пыток Салем знал не понаслышке. Боль ломает людей, превращает их в визжащие комки плоти, готовые на все ради минутного облегчения.
По дороге в уединенное бунгало Салем неоднократно спросил себя, способен ли он выдержать пытки, и всякий раз получал от внутреннего голоса однозначный ответ: нет, нет и еще раз нет. Получалось, что он выдаст секрет Тананзе, а потом…
А ПОТОМ ЕГО ПОДВЕРГНУТ НОВЫМ МУЧЕНИЯМ, ТОЛЬКО СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ.
Потому что генерал никому не прощает предательства…
Затравленно глядя на Белова, Салем видел, что тот обращается к нему, но никак не мог взять в толк, о чем его спрашивают.
Приходько бесцеремонно отвесил ему оплеуху:
– Оглох? Так я тебе живо слух настрою!
– А? – пролепетал Салем.
– Я спрашиваю, – повторил Белов по слогам, – знакома ли тебе фамилия Берри?
Было понятно, что имеется в виду не знаменитый рок-н-ролльщик пятидесятых Чак Берри.
– Нет, – ответил Салем.
Они стояли у входа в бунгало в свете фонаря. Из-за этого происходящее напоминало театральную постановку. За пределами освещенного круга было почти так же темно, как на душе у Салеха Салема.
– Ты ведь бываешь у Тананзе? – продолжал Белов, стараясь не демонстрировать гадливость, которую он испытывал к стоящему напротив человеку.
– Да, – был ответ. – Редко.
При каждом слове изо рта министра вырывалось зловоние, напоминающее о существовании преисподней. Белов машинально поморщился.
– Значит, ты должен был видеть братьев Берри, – сказал он.
– Не знаю, – ответил Салем. – Не помню таких.
– Сейчас вспомнишь, – пообещал Приходько, извлекая из задней дверцы своего джипа моток троса.
Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Он взял министра за плечо и потащил его в дальний конец двора.
– Ты куда? – окликнул его Белов по-русски.
Приходько обернулся.
– Тут у меня есть заброшенный бассейн, – пояснил он. – Вода не менялась лет пять. Как думаешь, сколько раз понадобится окунуть господина министра, чтобы развязать ему язык?
– Да я здесь его разговорю, – сказал Белов.
– Предоставь это мне. С радостью попугаю этого говнюка. Мы скоро вернемся. Он переживет пару клинических смертей, а потом выложит все, что ему известно.
– Пусть идет, – сказала Джезла, которая, оказывается, уже кое-что понимала по-русски. – Не надо тебе смотреть, как Остап будет его топить. Ты еще такой молодой.