Я спрыгнул на пол, словно Тарзан с лианы, и довольный собой поплелся в гримерку. Зашел и плюхнулся на диван. С небольшого стеклянного столика набрал кучу салфеток и начал вытирать себя. Было ощущение, что даже похудел, пока танцевал. В гримерку зашла Ира и села недалеко от меня на тот же длинный диван. Она была сонная, и веяло от нее сигаретным дымом.
«Что бы спросить у нее?» – подумал я. В голову ничего не ползет, отупел, пока колбасился.
– Давно уже тут работаешь?
Она взглянула на меня:
– Что? Извини, не расслышала?
– Я спросил: ты давно тут работаешь?
– А-а это, да нет, два месяца.
– Любишь танцевать?
– Люблю.
– Чем-то еще занимаешься?
– Учусь в институте.
Не знаю почему, но спросил:
– А почему в стрип не пойдешь, на шесте крутиться, там денег-то побольше будет?
– Там и дерьма побольше, здесь никто себе дурного не позволяет, а если захочет что, то сразу выкинут. Да потом не люблю раздеваться. Тут как видишь, костюмчики всякие, шортики, штанишки, а в стрипе трусики и каблучки. Ненавижу эти железные палки, а я двигаться люблю быстро, люблю «колбасу», а не умиротворяющие, вяло текущие танцы на шесте.
– Понятно.
Я продолжал прикладывать к себе салфетки и мокрые забрасывал в мусорное ведро, как баскетбольный мяч. Я думал, пригласить мне ее на свидание или нет? Но потом понял, что обломаюсь, куда приглашать? Да и денег нет. В гримерку зашли взмокшие Кэт и второй танцор, здоровый и также без сил плюхнулись на диван.
– А ты неплохо двигаешься, еще немного подтянешься и сможешь работать на сцене, – сказал Кэт.
– Да ладно, это вы крутые, а я как дерево.
– Нет, нет, тебе еще поработать, поднабрать пяток кило и вообще нормальный будешь, – сказал здоровый.
– А мне так нравится. Не набирай мышцы, – сказал Кэт, – качком быть не сексуально.
– Почему сразу качком? Он таким и не будет, если рука сантиметров 40–41 будет, то это нормально, а у качков уже за 44–45. Вот у тебя рука сколько?
Я посмотрел на свою руку и сказал, что не знаю, не мерил.
– У тебя где-то 36–37, нормально для новичка, но качаться тебе надо, чтоб плечи расширять, тем более при твоем росте.
– Да оставь ты мальчика в покое, – сказал Кэт.
– А ты качаешься, да? Сколько рука у тебя?
Здоровяк посмотрел на свой внушительный бицепс.
– Давно не замерял, но думаю, сейчас 43–44, в лучшее время 47 было.
– Леш, это же передоз, – сказала вдруг Ира, – смотрится, как твоя голова, один размер.
– Очень смешно, Ира.
– А не пора ли нам на кухню покушать, а то времени уже до хрена, – выпалил Кэт.
Значит, этого парня, я бы сказал, мужика, звали Алексеем. Мы еще с минуту поболтали о том о сем и снова о бицепсах и двинулись наполнять желудки общепитом, который в эту ночь включал голубцы с мясом, бутерброд с дешевым жирным сыром и ароматный красный борщ.