Эшелон обогнул Гамбург с востока и остановился у небольшого причала на берегу канала. Позднее Мишель узнал, что этот канал вел к устью реки, что неподалеку от порта Любек.
У причала борт к борту стояли два грузовых судна. Узники вышли из вагонов, прошли через первое судно, под названием «Элменорст», и вступили на палубу другого — «Тильбек». Затем по узким трапам они спустились в нижний трюм, размещавшийся прямо над килем судна.
Мишель устроился у самого трапа перед выходом из трюма.
Мишель не знал точно, сколько времени провел он в трюме «Тильбека». Наверное, не меньше недели. В трюме все время было темно, и день не отличался от ночи. Верхний люк открывался только для передачи пищи.
Весь трюм, если не считать установленного в центре огромного бака, служившего отхожим местом, был заполнен людьми. Только немногим досталось место на ровном дне, остальным приходилось буквально балансировать на изогнутой поверхности корпуса судна.
Каждый раз, когда люк открывался для передачи пищи или для вызова заключенных на какую-то работу на палубе, Мишель поднимался по трапу вверх и проводил несколько мгновений на палубе. Правда, при этом Мишеля били, но ему все же удавалось вдохнуть свежего воздуха и даже найти немного воды, чтобы умыться.
Заключенные не строили никаких иллюзий относительно своей судьбы. Немцы, очевидно, не запрятали бы их сюда, если бы намеревались освободить. Ведь они могли бы сделать это и в лагере. Ходили слухи, что немцы уже не раз выводили в море суда с узниками лагерей, и эти суда исчезали.
Ежедневные вылазки на палубу позволили Мишелю установить, что судно все еще стоит у того самого причала, где они погружались. Второе судно ушло из порта.
Однажды утром люк трюма открыли, чтобы изъять и очистить бак с испражнениями. С палубы спустили четыре троса с крюками, которые зацепили за бак. В тот самый момент, когда бак был уже почти поднят на уровень палубы, один из тросов оборвался и все содержимое бака выплеснулось в трюм, на головы заключенным. Никто, конечно, и не подумал об уборке. Бак снова спустили, и люк трюма закрылся. С этого момента людям в трюме приходилось находиться по щиколотку в испражнениях. Большего издевательства нельзя было и придумать.
Несколько дней спустя до трюма слабым эхом донеслись звуки артиллерийской стрельбы.
На палубе послышался шум каких-то приготовлений, заскрипели лебедки, раздался глухой стук якорной цепи, и судно вздрогнуло. Вероятно, корабль готовился к отплытию.
В трюме воцарилась мертвая тишина. Каждый понимал, что настал решительный час. Вдруг в темноте раздался твердый голос Мишеля: