В руках у царя было большое золотое яблоко, с крестом вместо хвостика, и орляная царская булава — скипетр. За царевым возком несли наши кубанские регалии — разные клейноды, перначи, литавры и хоругви. Впереди же — золоченый ларчик с дарственной Грамотой блаженной памяти царицы Катерины нам, казакам, на вечное владение землями и водами, плодами земными и всем прочим на нашей Кубанской земле.
Войско при полном параде и при всех знаменах и штандартах стояло шпалерами через весь город и громогласно приветствовало царя:
— Ур-ра… урр-ра… ур-р-р-ра-а… И даже бродячие псы, шелудивые и злые, но вольные, стояли, поджав хвосты и тихонько, так, чуть слышно, повизгивали. «Воны ще бы гавкнули, як кругом такэ»… А колокола: бом… бом… бом… царь… А орудия: торох-торох! Торох-торох! Трах-тебедох!...
Позади войска гуртовался простой народ. Мужики бросали вверх шапки, бабы махали цветастыми платками, и все выражали свой восторг тем же криком: Ур-ра… урр-ра… ур-р-ра-а…
Так кубанское товарищество встречало помазанника Божьего, самого Государя-императора Всероссийского!
— Ось от старых людэй я чув, — говаривал дед Игнат, — шо в дюжедавнюю старовыну царь, як выходил до людей, то одаривал всех казной-гришмы. Дескать, брал из шапки пригоршнями золотые червонцы, да кидал в народ. Этого, отмечал дед, в Катеринодаре не было — «чого не було, того не було». А жаль! Оно для казны разор малый, а людям в радость. По рассказам, если какую монету никто не ловил на лету, то она, упав на землю, тут же расщеплялся на полтинники. А если такой полтинник никто не успел схватить, то он рассыпался на маленькие серебряные пятачки-орлячки. И было их несметное количество — «як пчел»! Дед Игнат уверял, что у него долго хранился такой серебряный пятачок-орлячок, но он не знает, куда он подевался…
А столы с угощениями стояли через всю Красную улицу, от станции Черноморки до Войскового храма. И чего только на тех столах не было: и сулеи с заморскими винами, и жбанчики с наливками и настойками, и водки самого разного сорта, и горилка с перцем и кореньями. Сало с прожилками лежало шматками, толстенное — в две-три четверти. Всякое жареное, вареное, пареное. Бараны и быки — целиковые, свинячьи головы и оленьи туши… И еще там стояли сахарные головы, и навалом — печатные пряники разного фасона, пироги, «пирижечки», маленькие бочоночки с медами, и невеликие «шаплыки» со «взваром» и иными запивками. Вот уж впрямь: всякие ковбасы и царские вытребасы…
Но главной красой торжественного стола были длинные, как бревна, краснюки-осетры, сваренные в трех, а то и в пяти казанах, в ноздрях — всякая приправная трава, а вместо очей — соленые лимоны с сахаром, а может, с медом — солено-кислые, сладкие, только что не горькие.